какую хочешь богатую шляпу». А Андрон и ухом не ведет: подавай ему непременно свою собственную рваную шапку. Нечего делать царю; велел отыскать его шапку. С того времени и пословица идет: «Андроновая шапка на Москвы не потерялась».

Иллюстрация:

Царские врата в церкви села Кандалакши.

Иллюстрация:

Крест в церковной ограде седа Кандалакши.

Существуют также предания о том, как к царю ходили на поклон с жемчугом жители села Керети, находящегося также на берегу Кандалакшской губы. Так, одного крестьянина, который ходил с жемчугом к царю и получил от него часы, прозвали «Часовым». Другой керечанин нашел необычайно крупную жемчужину и понес ее в подарок царю. Царь в награду обещал ему дать все, чего только он ни пожелает. Тогда мужик стал жаловаться, что его преследуют крестьяне, и просил царя дать ему волю над всеми керечанами. Царь обещал ему дать волю над всей Керетью. И вот мужик, вернувшись домой, выстроил большой амбар, засадил туда крестьян, насыпал кругом большие кучи хворосту, зажег его и спрашивает: «Керечане, вам не чадно ли?» С тех пор керечан стали звать «чадимыми».

24 июня в Кандалакше был храмовой праздник. В полдень женское население почти все собралось на каменистой, покрытой мохом лужайке около села, и молодые девушки начали сложную игру, под названием «поле». Эта игра представляет из себя не оживленный хоровод средней России, сущность которого заключается в возможности молодым людям познакомиться и весело провести время; нет, «поле» — целое священнодействие, сохраняющее все черты важного обряда, освященного древностью предания. «Поле» состоит из девяти хороводных игр, которые следуют одна за другою в определенном порядке и исполнение которых затягивается на несколько часов. Большинство игр называется по начальным словам соответствующим им песен. Вот их названия: 1) большой круг, 2) «Заплетися плетень», 3) «Уж мы просо сеяли», 4) «Кругом города царевич», 5) «По настечку ходили», 6) «Вышли две девицы на улицу гулять», 7) «Я качу, качу по блюдечку», 8) веревочка и 9) руковитье. Все эти игры исполняются в хороводах разных местностей России, но нигде, кроме Беломорского побережья, они не соединяются в одну цельную церемонию.

Иллюстрация:

Игра «поле» (хоровод) в Кандалакше.

Вот описание некоторых из этих игр. Шестая игра заключается в следующем: все играющие девушки становятся в два ряда; образуется коридор из нескольких пар. Одна пара выходит из ряда, несколько раз прохаживается между двумя стенками и, при словах песни: «взмахнули девицы по рукаву», поднимает правую руку к лицу. По окончании песни эта пара, раньше стоявшая на одном краю коридора, удаляется к другому краю. Затем выходит новая пара, и песня повторяется до тех пор, пока все участницы игры не перейдут на другой край коридора.

Игра «веревочка» состоит в том, что шесть девушек отделяются от остальных и становятся поодаль. Другие собираются в круг с лицами, обращенными внутрь круга. Одна из них, ходя около круга, ударяет рукою какую-нибудь девушку по спине; тогда они обе рядом идут к стоящим отдельно шести, ударивши двух из них платками, при конце песни возвращаются вчетвером в круг.

В то время, как играется «веревочка», приходят парни, и последняя игра, «рукобитье», происходит уже при их участии. Эта игра похожа несколько на наш «chaîne».

Иллюстрация:

Игра «поле» в Кандалакше. 6-я фигура.

Иллюстрация:

Игра «поле» в Кандалакше. Фигура «руковитье».

Все игры исполняются в строгом порядке, при стройном пении унисонного хора. Редко где встречаются одновременные созвучия двух различных звуков. Бесстрастно и методично выступают девушки; так же чинно ходят и парни, словно совершая религиозный обряд. Никто не засмеется и не заговорит; обыкновенно ходят опустивши глаза к земле. Для «поля» девушки наряжаются известным образом, по-старинному: они играют в цветных шерстяных сарафанах, с шелковыми платками на плечах, темными перчатками на руках и длинными лентами в косах; головы их повязаны «косыньками», т. е. сложенными в полосу платками; поверх этих косынок, непременно шелковых, кладутся нитки белого бисера; из таких же ниток делаются длинные, спускающиеся до плеч серьги. Когда игра была окончена, начались танцы. Танцовали кадриль под пение песен. Обыкновенно танцуют под гармонику, но на этот раз гармониста не было в селе.

Кроме гармоники, в Кандалакше известен лишь один музыкальный инструмент — самый первобытный пастуший рожок, с деревянным пищиком и раструбом из бересты; этот инструмент издает очень ограниченное число звуков.

Из Кандалакши мы совершили небольшую экскурсию за 10 верст, в деревню Федосеево в самую глубь Кандалакшской губы. Федосеево расположено на острове, отделяющемся от материка проливом шириною в две сажени. По этому проливу постоянно течет вода то в одну сторону, то в другую. Эта речка, два раза в сутки текущая вниз и два раза вверх, представляет собою очень оригинальное явление природы.

Федосеево, окруженное почти всегда спокойным морем, которое, в свою очередь, со всех сторон закрыто высокими лесистыми горами, кажется мертвым. Но здесь теплее, чем в Кандалакше, и растительность богаче: со всех сторон были видны зеленые сосновые леса, уступами спускающиеся к самому морю; только вдали, в ущельях между голыми ва́раками (горами) блестел июньский снег.

В Федосееве мы впервые пустили в ход графофон. Бойкая старуха Борисова первая решилась петь «в машинку, в которой дьявол сидит»; ей было любопытно, как это он потом будет «дразниться». Как на местопребывание дьявола Борисова указывала на штифтик диафрагмы, и до некоторой степени угадала правду. После этого первого опыта записи голоса графофоном не представляли особого затруднения: слыша знакомые напевы, крестьянки с меньшим страхом относились к «машинке».

В Федосееве, кроме записей от местных жительниц, мы сделали одну запись от приезжей крестьянки: старину о братьях-разбойниках и их сестре мы записали от Елены Васильевны Гришановой, родом из Шуньги, Олонецкой губернии Петрозаводского уезда.

27 июня мы были уже в Ку́зомени. Это большое, в 140 дворов, промышленное село, широко раскинувшееся на низком, ровном морском берегу, при устье реки Ва́рзуги, представляет собою торговый и административный центр Терского берега. В селе — две церкви, училище, квартира станового пристава. Здесь же живут и главные капиталисты Терского берега, скупающие семгу, звериное сало и оленьи шкуры и ведущие торговлю, преимущественно в обмен на товары, привозимые из Архангельска на собственных судах. Для крестьян при училище устраивались чтения с туманными картинами. В качестве чтецов выступали учитель, один из крестьян, получивший образование в Архангельске, а также становой пристав П. А. Таракин, бывший раньше учителем в г. Коле. Очевидно, на крайнем севере нет того строгого разграничения общественных функций, которое