Хотя осень принесла с собой бури и холод, погода накануне Рождества выдалась мягкой. Голубоватый воздух пах землей, опавшими листьями, дымом печей, в котором иногда чувствовался аромат испеченного хлеба: этот запах старая дева вдыхала с наслаждением. Она хорошенько укуталась в свою толстую длинную накидку из грубой шерстяной ткани, ее руки в черных шерстяных митенках спокойно держали вожжи. Анн-Мари наслаждалась этим небольшим приключением, которое она сама считала почти крестовым походом. Разве она не собиралась вновь завоевать для своих дорогих Тремэнов нечто настолько же драгоценное, как и Гроб Господень, а именно, сердце Розы де Варанвиль, которая как будто совсем от них отвернулась?

За сорок восемь часов до этого Адам, приехавший навестить свою сестру и своего старого друга мадемуазель Леусуа, поведал им, что накануне он побывал в замке. Ему хотелось узнать, приехала ли уже из Кутанса Амелия, самая юная из Варанвилей и его любимейшая подруга, которая находилась в городе несколько недель вместе со своей матерью и сестрой Викторией.

Благодарение Богу, все уже вернулись! Но радость подростка несколько омрачилась, когда выяснилось, что в замке гости: некий господин да Ламориньер и две его сестры приехали на рождественские и новогодние праздники в Варанвиль. И Адаму этот дворянин совершенно не понравился!

Если бы речь шла о старике, убеленном сединами, который с трудом ходит или немного болен, Адам не счел бы его присутствие неудобством. Но господин де Ламориньер оказался красивым и достаточно молодым мужчиной, очень высоким, с приятным, несмотря на небольшой шрам, лицом, с легкой походкой и явно пышущий здоровьем. А его карие глаза следили за каждым жестом хозяйки дома. И Адам, мечтавший — как его сестра и брат — о том, что однажды их отец женится на «тетушке Розе», почувствовал себя совершенно озадаченным.

Разумеется, Роза оказала ему обычный нежный прием, но трудно было не заметить, что спрашивала она его исключительно об Артуре. Ни слова об их отце! И об их доме, впрочем, тоже. А так как Адам не мог увести Амелию из гостиной, где все пили чай, слушая, как Виктория играет на арфе, бедный мальчик решил ретироваться. Он был безмерно огорчен тем, что не смог сообщить замечательные новости: беременность Лорны оказалась ложной, и, главное, вернулась Элизабет. Но посторонних эти новости не касались.

Обратный путь оказался печальным, но и дома он не нашел утешения. Его отец, в большей мере, чем он хотел признать, обиженный тем, что в Варанвиле поселился мужчина, которого он считал своим соперником, сухо упрекнул сына за то, что тот отправился в замок, не предупредив заранее о своем визите. Как будто еще некоторое время назад это не было обычным делом! Что касается Артура, то он весьма нелюбезно отозвался о женском непостоянстве и о той легкости, с которой уязвленное самолюбие и мелкие неприятности могут отвратить сердце благородной дамы. Выведенный из себя таким предвзятым отношением, Адам высказал все, что думал по этому поводу, как только отец отошел на безопасное расстояние:

— Приехать к женщине и сказать ей о своей любви после того, как переспал с другой? Разве этого мало для того, чтобы, как ты выразился, «отвратить сердце»?

А мелкими неприятностями ты называешь бегство Элизабет, которой, как считала тетушка Роза, она могла доверять? Это, по-твоему, высокоморальный поступок?

Испытывающий отвращение Адам отправился изливать свою печаль всегда готовой выслушать его мадемуазель Леусуа. Та посоветовала ему вернуться домой и больше ни с кем об этом не разговаривать.

— Я сама займусь этой историей, — заверила Адама старая дева, — иначе мы получим неразрешимую запутанную ситуацию, которую умеют создать только любящие друг друга люди.

Ее приезд в замок Варанвиль стал событием. Фелисьен Гоэль поспешил к ней, чтобы помочь спуститься с тележки, и занялся осликом. Мари прибежала обнять Анн-Мари, Викторию и Амелию, которые с радостными криками обхватили ее юбки. Что же касается Розы, то она оставила своих гостей на попечение тетушки, предупредив их, что ее не стоит ждать, так как у нее очень важное дело. Роза подхватила старушку под руку и отвела ее в уютную и теплую маленькую гостиную, которую со смехом называла своей «исповедальней».

— Мы позавтракаем здесь вдвоем, а вы, Мари, — обратилась она к госпоже Гоэль, — подадите завтрак моим гостям. Я уверена, что мадемуазель Анн-Мари нужно многое мне рассказать.

Мадемуазель Леусуа вежливо попросила прощения за причиненное беспокойство, заверила, что ей хватит нескольких минут, но позволила уговорить себя остаться дольше. Во-первых, у нее разыгрался аппетит, а во-вторых, в прекрасных зеленых глазах баронессы она увидела искорки искренней радости и, пожалуй, надежды.

— Если бы я могла предположить, что у вас гости, я бы никогда не позволила себе докучать вам своим визитом.

— И были бы неправы. Вы нисколько не докучаете мне! Как раз наоборот! Что же касается тех людей, которые гостят у меня, то это старинные мои друзья, которых я потеряла из виду в силу некоторых обстоятельств. Они возвращаются из эмиграции, мы встретились с ними в Кутансе. Я привезла их сюда и сделала это с удовольствием. Но... они не заставят меня позабыть о других моих друзьях.

— Например, из дома «Тринадцать ветров»?

— Да. Адам приезжал вчера, но не остался.

— А ему хотелось так много вам рассказать, вот только вы были не одна. Добавлю, что во время вашего отсутствия Гийом много раз приезжал сюда.

Роза подвела Анн-Мари к маленькому столику, который Мари Гоэль накрыла для них двоих, пытаясь скрыть охватившие ее чувства, но женщину выдал собственный голос.

— Мари и Фелисьен сказали мне об этом. Полагаю, в «Тринадцати ветрах» произошло немало событий. Есть ли, наконец, новости об Элизабет?

Мадемуазель Леусуа удобно устроилась в комфортабельном кресле, которое поставили для нее, не забыв подложить одну подушку под спину, а другую — под ноги. С полуулыбкой она подняла на хозяйку дома свой лукаво сморщившийся большой нос и искрящиеся глаза, лазурный цвет которых с годами слегка поблек.

— Что ж! Судя по всему, мне есть, что вам рассказать! От вас до «Тринадцати ветров» меньше одного лье, и вы ничего не знаете о том, что там происходит?

— Откуда я могу это знать? В последний раз я видела Гийома перед его отъездом в Париж Это было более четырех месяцев назад. А домой мы вернулись всего пять дней назад... Как прошло... рождение?

— Никакого рождения не было. Сейчас я вам все расскажу.