- …ты – не жуткая, даже с утра…

- …жуткая тут только Фортуна.

В принципе, ничего не мешало раздобыть еще бутылку и напоить Сплетницу хоть до поросячьего визга, но момент был безнадежно упущен. Мы трое обменялись взглядами и пришли к решению, что с отдыхом пора заканчивать. У нас осталось времени как раз столько, чтобы проверить все наше оружие и привести его в боевую готовность.

Сорок два часа спустя

Общее собрание Котла проходило в конференц-зале, и наполнявшее его напряжение было настолько плотным, что сам воздух казался густым как желе. Здесь присутствовали все – изначальный состав Котла в виде Доктора Мамы, Контессы, Александрии и Счетовода. Плотной группой сидела Бойня: Эшли, Кевин, Дэниел и Мегуми. Сплетница, Райли, Эми и Антигерой держались особняком. Где-то с краю притулилась Дина, стиснувшая в побелевших пальцах маску. Похоже, она недавно плакала. Наша тройка тоже собралась полностью.

В таких ситуациях нужно что-то сказать. Ободряющее, воодушевляющее. Это ведь и значит быть лидером: уметь подбирать слова, которые заставят других пойти на смерть вместо тебя. Мы не лидеры. Мы такие же солдаты на этой войне, как и все прочие. Мы будем биться за свое дело в первом ряду, а не отгородимся от опасности миллионными войсками, которые бросим в мясорубку ради личных амбиций.

- Я бы сказал, что настал день, ради которого мы все трудились все эти годы, но вы и так это знаете. Поэтому я скажу прямо и искренне: вы те еще сукины дети, и временами меня просто бесили, но когда вы рядом, я готов даже прыгнуть адскую бездну. Вы – смертные люди, которые положили свои жизни на то, чтобы убить бога. Взять те плоды с проклятого древа, которыми он нас лукаво одарил, и затолкать их ему в пасть. Вы знаете свои роли, знаете, что нужно делать. И я верю, что вы не оплошаете, я верю в вас. Живите, боритесь, не сдавайтесь, что бы ни случилось – назло той мерзкой твари, что явилась на нашу планету. Потому что это и значит быть человеком. Храни вас… хоть кто-нибудь.

Я замолчал. Сила вещания не делает тебя оратором, особенно когда в одном месте собирается столько паралюдей с совершенно разными взглядами. В повисшем молчании мы сверили хронометры и поняли, что слишком поздно даже для бегства. Можно только идти вперед.

- Бойня, Антигерой, Пифия – вы со мной, - скомандовала Александрия. – Счетовод и Сплетница, остаетесь в штабе координаторами. Контесса в оперативном резерве. Райли, Красная Королева, начинайте процедуру расконсервации. Вы трое…

- Мы знаем, что делать, - ответил Дельта.

- Операция «Немыслимое», начинаем первую фазу, - подвел я итог.

В считанные секунды конференц-зал опустел, когда все разошлись по порталам. Я шагнул в пустоту и несколько секунд просто позволял себе падать, пока не включилась полетная система, и только потом осмотрелся. Африка, центральная ее часть, изобилующая джунглями. Вроде бы, вон та река на горизонте это Нил. Можно свериться с картами, но это будет пустой тратой времени. Я постучал по наушнику, проверяя связь.

- Сплетница, прием.

- Слышу тебя, - отозвалась она после короткой паузы.

- Готова к финальному рывку?

- Думал, что можно толкнуть пафосную речь, и я тебя прощу? Не дождешься.

- Мне не нужно твое прощение. Мне нужно, чтобы ты делала свою работу. Направление.

- Повернись лицом на север.

- Сделано.

- Сейчас… - она ненадолго замолкла. – На десять часов. От пяти до пятидесяти километров, точнее не определить.

- Принято.

Я отключил связь и полетел по указанному маршруту. С чего вообще Сплетнице взбрело в голову, что я заинтересован получить ее прощение? Ай, не время об этом думать. У меня сейчас другая проблема. Ростом метр девяносто, одетая в белоснежные одежды и словно состоящая из чистого золота. Все это конечно ложь. То, из чего состояли эти твари, вообще не было веществом.

Я заметил его почти случайно, над разрушенной деревней, где только что отгремело сражение паралюдей. Повсюду валялись тела, пылали хижины и окрестные поля. Зион висел над одним из горящих домов, из которого доносились крики, и ничего не делал, не тушил пожар, как он это обычно делал. Просто наблюдал.

Я попытался настроиться на него также, как делал это с кейпами. В позе золотого чудовища сквозило темное отчаяние. Он помогал людям, потому что это был его способ справиться с чем-то ранее неведомым, с болью утраты. Безуспешный, но альтернативу он придумать не мог. Пока не мог. Медленно, очень медленно, но в нем начало развиваться… нечто. То, что подсказало ему, что спасение жизней бессмысленно, и более не заслуживает внимания. Все что мне нужно – немного его подтолкнуть. Заставить сделать следующий шаг.

- Все бессмысленно, - произнес я, спустившись так, чтобы оказаться у Зиона за спиной. – Что бы ты ни делал, это не сделает тебя счастливым, не вернет смысл твоего существования, не заполнит пустоту. Ты не обретешь потерянное.

Он не отвечал, хотя точно умел говорить. Он даже не шевелился, однако я интуитивно понял, что он очень внимательно меня слушает. Ловит каждое мое слово. Оценивает. Обдумывает.

- Ты не сможешь заглушить эту боль, никто не может. Поделись ею. Заставь страдать тех, кому ты прежде помогал. Пусть они разделят боль с тобой. Тогда и ты не будешь одинок.

Несколько секунд не было никакой реакции. Потом Зион резко набрал высоту и повернулся лицом куда-то на север. Мое сердце замерло. Сработало. Он послушал. Я последовал за ним, прекрасно осознавая, что запросто могу стать первым, с кем эта тварь решит «разделить боль», однако его мысли были направлены в ином направлении. Зион двинулся вперед, сначала медленно, а потом все быстрее. Настолько быстро, что где-то над Сахарой я окончательно потерял его из виду.

- Говорит Гамма, первая фаза успешна, повторяю, первая фаза успешна.

- Где он? – вклинилась на канал Александрия.

- Последний контакт восемнадцать северной широты, двадцать девять восточной долготы, азимут триста двадцать.

- Лондон, - сказал Счетовод. – Больше населенных пунктов на прямой линии нет.

- Свяжитесь с ними, пусть объявляют общую тре…

Вспышка золотого света, которую было видно даже за тысячи километров за горизонтом, прозрачно намекнула, что эвакуация уже не требуется. Нет, только не паникуй, только не сейчас. Сейчас уже поздно ужасаться. Ты знал, что