Может, кто-нибудь все-таки видел, как они садились в этот чертов фургончик?

Полиция идет по их следам. Сейчас, может, за следующим поворотом…

Она прислушалась, надеясь различить звук сирены, сигнал пожарной машины. Прерывистое голубоватое свечение мигалки.

Как в кино, где они всегда появляются вовремя.

Их скоро освободят и отвезут домой, а этого психа бросят в тюрьму.

Да, они станут знаменитыми. Одноклассники с ума сойдут. Родители все ей простят, даже плохие отметки, — так они будут рады, что нашли ее. Лукас наконец на нее посмотрит… Как на героиню.

Однако не было ни сирены, ни мигалки. Ничего, кроме мерзкой тьмы кузова этой машины. Мрачной, как склеп.

Ничего, кроме монотонного гудения двигателя и потрескивания радиоприемника.

Никаких героинь, только две девочки, по собственной глупости попавшие в когти хищника.

— Даже не мечтайте, голубки мои. Никто вас не найдет! Пару деньков о вас поговорят, а потом забудут… Но уж я-то о вас позабочусь.

Изгибаясь, как вытащенная из воды рыба, Джессика в конце концов смогла прижаться к Орели. Лицом к лицу. Их слезы перемешались.

Джессика могла бы сбежать, вот только что. В тот момент, когда похититель остановил грузовичок где-то на краю света.

Но он помахал огромным ножом и прижал его лезвие к горлу Орели:

— Если не будешь делать, что говорю, я зарежу твою подружку… А если будешь послушной, вы с ней останетесь живы-здоровы.

Тогда Джессика согласилась залезть в кузов автомобиля, а потом и выпить что-то из пузырька. Прежде чем провалиться в глубокую черную дыру. И проснуться связанной и с кляпом во рту. С головой, раскалывающейся от боли и собственных криков.

Наверняка далеко от дома.

Обреченная, это уж точно.

Я должна была бы сбежать. А теперь слишком поздно. Он убьет нас обеих.

Я должна была бы сбежать. Я могла бы предупредить родителей, копов.

Этот псих, возможно, не убил бы Орели.

Я должна была бы… Я не должна была бы…

Я наказана. За то, что срезала путь и пошла по пустырю. Хотя родители мне запретили.

Я наказана… За то, что решила сбежать из дому.

Что так часто мечтала о том, как было бы клево, если бы у меня не было младшего брата. Что столько раз ревновала к нему.

Что думала, что лучше было бы быть единственной дочкой или чтобы моей сестрой была Орели.

Я наказана за то, что позавчера сказала эти ужасные вещи бабушке.

Что врала столько раз.

Я наказана за… за столько всего.

Джессика разразилась рыданиями, захлебнулась в слезах.

Орели тоже дышала с трудом; холод и страх сковали ее легкие, судорогой сжали мышцы.

Странно, но ее не покидала одна мысль. Кто теперь позаботится о Малабаре? О шиншилле, которую воспитатели месяц назад подарили ей на четырнадцатилетие? Они ведь не бросят ее, если я не вернусь? Нет, они не могут так поступить…

Мужчина за рулем принялся подпевать известной мелодии, которую передавали по радио.

Джессика и Орели тоже ее слышат. Только они больше не поют.

Не запоют больше никогда.

You know we’re too young to die… You know we’re too young to die…

Пятница, 7 ноября

Глава 20

Несколько минут после полуночи

Рафаэль взглянул на часы; ночь предстояла долгая.

Вильям уснул. Он был так измотан, что опять впал в бессознательное состояние. Порой он исторгал какие-то горестные хрипы, бормотал обрывки слов без начала и конца.

Рафаэль поднялся, потянулся, чтобы размять задубевшие от неподвижности мышцы, и удалился в кухню. Поставил чашку с кофе в микроволновку и закурил. Разогретый напиток показался ему омерзительным, но кофе был необходим ему, чтобы тоже не рухнуть, как Вилли. Сегодня ночью он не собирался спать.

Постояв мгновение на пороге, он, прежде чем вернуться к брату, глубоко вдохнул холодный и чистый воздух.

Вильям открыл глаза:

— Раф… Который час?

— Полночь с минутами. Отдыхай.

— Мы не должны были уехать? Нам надо бы…

— Отдыхай, — отеческим тоном повторил Рафаэль. — Завтра уедем.

— Но…

Рафаэль взял его руку в свою:

— Только что звонил коп… сегодня ночью он возвращается.

Глаза Вильяма затуманились от тревоги.

— Так что было бы неразумно сваливать теперь, — объяснил Рафаэль. — Едва вернувшись, он сразу забьет тревогу. Лучше его нейтрализовать, а уж потом свалить. Разве не так?

— Не знаю… Может быть… А где Сандра?

— В спальне, тут, рядом. Я привязал ее к койке.

— А… Кристель?

— В кабинете.

Вильям пошевелил ногой и стиснул челюсти.

— Больно?

— Черт, да…

Он задохнулся в жестоком приступе кашля. Лицо сделалось багровым. В полном изнеможении Вильям откинулся на подушку:

— Как ты думаешь, этот… мундир… сговорчивый?

— Не больше моего, — с улыбкой заверил Рафаэль. И положил ладонь на рукоятку своего кольта. — Я приготовил ему незабываемую встречу!

— Да, но…

— Ты ведь мне доверяешь?

— Больше, чем самому себе, — признался Вильям.

— Тогда не беспокойся. Скоро я нас отсюда вытащу.

1:22

Ему в лоб упирается ствол. Он открывает глаза.

Сквозь искусственную дымку вырисовывается лицо Кристель.

— Сейчас я убью тебя, кусок дерьма. Не следовало тебе отнимать у меня Фреда!

Рафаэль вцепляется руками в подлокотники кресла:

— У меня не было выбора… Он меня предал!

— Я размозжу твою мерзкую башку… одна пуля в голову — тебе, как ему!

Звук выстрела отскакивает от стен, Рафаэль резко просыпается.

Все-таки он в конце концов заснул. В кресле, всего на несколько минут.

Он потер глаза, сразу перевел взгляд на Вильяма и успокоился, увидев, что брат дышит почти ровно. Это слегка отодвинуло на задний план лицо Кристель, ствол «глока» и этот чудовищный страх, который все еще скручивает его кишки. Этот горький привкус, который все еще сохраняется у него во рту.

Фред…

Вопрос был в том, кто кого.

Рафаэль бесшумно поднялся, выкурил перед домом сигарету. Снова выпал туман, извечный. Интересно, бывают в этих краях ясные ночи?

Холодный ветер забавлялся, рассыпая крики совы, путая следы.

Рафаэль раздавил окурок; к счастью, он неплохо запасся… Когда зарываешься в укрытие, явно можешь не надеяться сходить в ближайшую табачную лавку за сигаретами. Лучше предусмотреть все заранее.

Еще один мерзкий кофе, еще одна сигарета. Теперь ему никак нельзя уснуть. Коп может явиться с минуты на минуту, группа встречающих должна быть наготове.

Рафаэль принял решение навестить обеих своих пленниц. Совершить обход, вроде как надзиратель в тюрьме.

Сперва Кристель.

В кабинете он нажал кнопку выключателя, от резкого света она зажмурилась. Рафаэль взял стоявшую возле компьютера бутылку с водой, сорвал скотч, которым был заклеен рот молодой женщины. Она неотрывно смотрела