нетрудно определить, присовокупив соразмерное число женщин и детей. Этому захвату земель, часть которых, вероятно, и без того не была никем занята, было дано благовидное, но неподходящее название гостеприимства; эти непрошеные гости рассеялись по Италии, а земельный участок каждого варвара соответствовал своими размерами его знатности или официальной должности, числу его последователей и количеству его рабов и домашнего скота. Различие между людьми благородного происхождения и плебеями было признано законным; но земля каждого вольного человека была освобождена от налогов, и он пользовался той неоценимой привилегией, что подчинялся лишь законам своей страны. Ради моды и даже ради собственного удобства завоеватели скоро усвоили более изящную одежду туземцев; но они все еще держались своего родного языка, а их презрение к латинским школам поддерживалось самим Теодорихом, который удовлетворял их предрассудки или свои собственные, когда утверждал, что ребенок, дрожавший при виде розги, никогда не будет в состоянии без страха смотреть на меч.

Отделение готов от италийцев. Нищета иногда заставляла римских уроженцев усваивать свирепые нравы, от которых мало-помалу отвыкали богатевшие и приучавшиеся к роскоши варвары; но эти обоюдные заимствования не находили поощрения в политике монарха, старавшегося поддерживать разобщение между италийцами и готами тем, что первым из них предоставлял мирные занятия, а на вторых возлагал обязанности военной службы. С этой целью он поощрял трудолюбие своих подданных и сдерживал запальчивость, но старался не ослаблять воинственного духа солдат, которым была поручена охрана общественной безопасности. Эти последние пользовались своими землями и бенефициями как платой за службу; при первом звуке военных труб они были готовы выступить в поход под предводительством своих местных начальников, и вся Италия была разделена на несколько кварталов правильно организованного военного лагеря. Службу во дворце и на границах войска несли по выбору или по очереди и за всякий усиленный труд награждались увеличением жалованья и единовременными подарками. Теодорих объяснил своим храбрым ратным товарищам, что владычество сохраняется теми же средствами, какими приобретается. По его примеру они упражнялись в искусстве владеть не только копьем и мечом, которые были орудиями их побед, но также метательными снарядами, к которым сначала относились с большим пренебрежением, а ежедневные упражнения и ежегодные смотры готской кавалерии представляли живое подобие настоящей войны. Твердая, хотя и не очень строгая, дисциплина приучала к скромности, повиновению и воздержанности, и готы научились щадить народ, уважать законы, понимать обязанности членов гражданского общества и отвыкать от варварской привычки к судебным поединкам и личной мести.

Иностранная политика Теодориха. Между западными варварами торжество Теодориха возбудило общее смятение. Но лишь только они убедились, что он довольствуется своими завоеваниями и желает мира, их страх уступил место уважению, и они стали прибегать к его могущественному посредничеству, которое постоянно имело целью прекращение их внутренних раздоров и смягчение их нравов. Послы, приезжавшие в Равенну из самых отдаленных стран Европы, восхищались его мудростью, роскошью и любезностью, и, если он иногда принимал от них в дар рабов или оружие, белых коней или редких животных, он давал взамен или солнечные часы, или водяные часы, или музыкантов, а по этим подаркам галльские монархи могли составить себе некоторое понятие об искусстве и трудолюбии его италийских подданных. Его жена, две дочери, сестра и племянница соединяли его узами родства с королями франков, бургундов, вестготов, вандалов и тюрингов и способствовали поддержанию в великой западной республике если не гармонии, то равновесия. Трудно проследить по мрачным лесам Германии и Польши переселения герулов — свирепого народа, пренебрегавшего употреблением лат и не позволявшего вдовам переживать мужей, а престарелым родителям — упадок физических сил. Король этих диких воинов искал дружбы Теодориха и был возведен в звание его сына с соблюдением варварских обрядов военного усыновления. Эсты и ливонцы приходили с берегов Балтийского моря, чтобы положить добываемый на их родине янтарь к стопам монарха, слава которого побудила их предпринять через неведомые для них страны опасное путешествие в тысячу пятьсот миль. С той страной, откуда готское племя вело свое происхождение, Теодорих поддерживал частые и дружеские сношения; жители Италии носили богатые собольи меха, которые привозились из Швеции, а один из царствовавших в этой стране королей после своего добровольного или вынужденного отречения от престола нашел гостеприимное убежище в Равеннском дворце. Он стоял во главе одного из тринадцати многолюдных племен, возделывавших ту небольшую часть великого скандинавского острова или полуострова, которой иногда давали неопределенное название Фулэ.

Его оборонительные войны. Жизнь Теодориха представляет редкий и достохвальный пример варвара, вложившего свой меч в ножны среди блеска побед и в полном цвете своих физических сил. Его тридцатитрехлетнее царствование было посвящено на дела гражданского управления, а войны, в которые он иногда по неволе вовлекался, оканчивались скоро или усилиями его полководцев, или дисциплиной его войск, или содействием его союзников, или страхом, который внушало его имя. Он подчинил строгой и правильной системе управления не доставлявшие никаких выгод страны — Рецию, Норик, Далмацию и Паннонию, от устья Дуная и территории баварцев до маленького королевства, основанного гепидами на развалинах Сирмия. Его благоразумие не позволяло ему оставлять оплот Италии в руках таких слабых и буйных соседей, а его справедливость могла заявлять притязания на находившиеся под их гнетом земли или как на составную часть своего королевства, или как на отцовское наследие. Величие подданного, которого называли изменником потому, что его предприятие увенчалось успехом, возбудило зависть в императоре Анастасии, и на границе Дакии вспыхнула война, вследствие того что король готов оказал свое покровительство (таковы превратности человеческих судеб) одному из потомков Аттилы. Генерал Сабиниан, славившийся и своими личными заслугами, и заслугами своего отца, выступил в поход во главе десяти тысяч римлян, а съестные припасы и оружие, наполнявшие длинный ряд повозок, роздал самым диким между болгарскими племенами. Но на полях близ Марга восточная армия была разбита более малочисленной армией готов и гуннов; цвет и даже будущие надежды римских армий были безвозвратно уничтожены, а Теодорих приучил своих солдат к такой сдержанности, что богатая добыча, отбитая у неприятеля, лежала нетронутой у их ног до тех пор, пока их вождь не подал сигнала к грабежу. Раздраженный этой неудачей, византийский двор отправил двести кораблей и восемь тысяч человек для опустошения берегов Калабрии и Апулии; эта армия осадила древний город Тарент, прекратила торговлю и земледелие в наслаждавшейся благоденствием стране и отплыла обратно к Геллеспонту, гордясь своей хищнической победой над жителями, которых она все еще считала своими римскими братьями.

Его морские вооружения. 509 год. Это отступление, вероятно, было ускорено военными приготовлениями Теодориха; он окружил