– Второй этаж, окна на «Малину», – выложил я пять монет.

– Э-э… – Грязные пальцы быстро сгребли серебро. – С той стороны свободных комнат нету.

– Так найди, – добавил я еще две монеты.

– Как вас записать? – осклабилась особь.

– Тарас Камша.

– Эй, рвань помойная, ну-ка съеблись отсюда! – крикнул мой любезный провожатый в смрадную темноту «апартаментов».

На двух соломенных тюфяках, недовольно бурча и матюкаясь, заворочались тела.

– Живей, голытьба! Праздник у вас сегодня, – на липкий от грязи пол, сверкнув, шлепнулась одна из ранее отсчитанных монет.

Тела сразу оживились. Ближнее, не утруждая себя принятием вертикального положения, на карачках засеменило к источнику гипнотического серебряного блеска, но, не дойдя до цели считаных сантиметров, было остановлено вторым претендентом. Тот ухватил ползуна за волосы и, с силой отшвырнув, подобрал монетку.

– Ты че творишь? – заскулило тело, поднимаясь. – Это ж на двоих. Сергунь, погоди, – припустило оно за удаляющимся компаньоном. – Слышь, Сергунь…

– Отъебись.

– Ну че ты? Пошли к деду, а то с Нюшкиной бормоты до сих пор кишки горят.

– Отъебись, сказал.

Голоса под аккомпанемент скрипучих половиц спустились вниз и затихли.

– Ваш ключ, – передал мне смотритель здоровенную кованую железяку и, чиркнув спичкой, поджег фитиль висящей под низким потолком керосинки. – Замок крепкий, дверь тоже. Тут чистая параша. А эту, – поднял он стоящее в углу ведро, чем спровоцировал распространение по комнате резкой вонищи, – я заберу. Да, – смотритель остановился в дверном проеме, – парашу в окно не сливать. И, бога ради, не стреляйте тут, будут проблемы.

Я понимающе кивнул, получил в награду гнилозубую улыбку, после чего остался наедине со своим временным местом обитания.

В предыдущие два визита во Владимир судьба меня хранила от близкого знакомства с клоповником. По крайней мере, жить тут не приходилось. Но на третий раз, видно, милость Провидения подошла к концу.

При осмотре комнаты сразу возник вопрос – о каких таких койках шла речь? Из мебели в этом хлеву наличествовали только примостившийся у окна стол да скамьи вокруг него, а вдоль стен были разложены набитые соломой грязные тюфяки – каждый со своим неповторимым букетом, сотканным из ароматов пота, мочи и блевотины. Выбрать среди десятка этих сосудов смрада наименее вонючий оказалось делом весьма непростым. Отбраковав наиболее четко выраженные отдушки экскрементов и рвотной массы, я остановился на двух равноароматных подстилках. Так как половина набивки давно покинула свое вместилище через многочисленные прорехи, сложил оба тюфяка вместе и накрыл брезентом. Получилось относительно мягко и терпимо для носа. Если за ночь еще и никакая зараза не пристанет – будет вообще заебись.

К обычным-то болячкам я стоек. А вот вши для обитателей подобных заведений – зло почти неизбежное. Сами по себе они больших проблем не доставляют. Побрился, помылся – и нет паразитов. Но когда поблизости свирепствует чертова копоть… Кто знает, какое путешествие довелось проделать нашему маленькому паразитирующему другу, прежде чем оказаться тут, в складках вонючей дерюги, и запустить свои крохотные жвала в мою шкуру? Ну и клопы, само собой. Куда же без них? А еще велик риск быть покусанным крысой, кои тут тоже не редкость. Да можно просто наступить на ржавый гвоздь, заработать гангрену, и кирдык. Словом, берегись не берегись, а судьбу не обманешь. Если на роду написано от пули сдохнуть, никакая хворь не возьмет, а коли суждено от заразы смерть принять, в бою можешь быть спокоен.

Раньше я, как и многие прочие, считал все эти разговоры про судьбу, рок, фатум полнейшей чушью. Ну не может такого быть, чтобы вся жизнь с самого начала и до конца расписанной оказалась. Не может! Потому что не может быть никогда! Человек сам творит свою судьбу! И прочее, и прочее… Но всего один случай, которому я стал свидетелем, заставил меня по-иному взглянуть на данный аспект бытия.

Жил на свете некий Шура Бессмертный – абсолютно отмороженный товарищ, родом из-под Пензы. За свой век успел наворотить немало дел: наемничал, ходил в Саратов и Липецк, пробовал себя в роли охотника за головами и даже преуспел на этом нелегком поприще. Репутацию отморозка и кликуху заработал еще по малолетству. Страха не ведал, в атаку шел, как на праздник. А причина столь необычного поведения была проста – в детстве маленькому Шуре цыганка нагадала, что умрет он не от старости, но и не от пули или ножа. От чего, правда, так и не сказала. Окрыленный сим великим знанием, Бессмертный лез во все тяжкие. Ранения случались, но серьезных – никогда. Заживало все как на собаке. И вот однажды морозным февральским утром грянул бой. Шура, верный себе, с рождающим в сердцах врагов ужас кличем «Смерти нет!» и под прикрытием охуевших товарищей идет в атаку, на штурм укрепленного многоквартирного дома. Результат – дом зачищен, на Бессмертном ни царапины. Всю ночь празднуют. Шура травит байки, в которые теперь грех не поверить, и купается в лучах славы. Но наступает утро, и Бессмертный просыпается в холодном поту, его колотит, грудь сотрясает кашель. Через полторы недели Шуры не стало. Причина смерти – двусторонняя пневмония. Перестарался с боевым кличем на морозе. Такая вот судьба.

Разглядывать в моем убогом пристанище было нечего, поэтому я погасил светильник, запер дверь и сел к окну, дабы совместить прием пищи с наблюдением за жизнью вечернего Владимира. Но процесс этот, ввиду его однообразия, быстро меня утомил. Едва успел прилечь, как на третий этаж поперли клиенты. Да такие – мать их ети – резвые, что не уснешь. Ворочался до часа ночи, а в пятнадцать минут седьмого меня разбудил стук в дверь.

– Эй. Есть кто? Тут мальчонка Тараса Каш… Камшу спрашивает. Че сказать?

Я вскочил и глянул в окно. Возле гостиничной конюшни стояла большая телега, запряженная двумя лошадьми, и четыре уже знакомые мне личности. Не хватало лишь Ткача с Сиплым. На телеге успел разглядеть несколько тюков и два бидона, закрытых плотными крышками.

– Зови!

Пацан прибежал красный, запыхавшийся и с алчным блеском в глазах.

– Съехали! – выпалил он.

– Сам вижу. Не шибко ты торопился.

– Виноват, шустрые больно, – замялся мой разведчик.

– Что разузнал? – я закрыл дверь и начал прилаживать краги.

– Они собрались идти через Лакинск! – произнес парнишка тихо, но с большим чувством.

– Вот те раз! На хрена?

Малой пожал плечами:

– Я разобрал, что останавливаться они не думают. Хотят проскочить по-быстрому. Про копоть вроде слыхали. Видно, спешат очень. Только куда? За Лакинском одно Болдино осталось – два десятка изб. Чего там наемникам делать? А дальше уж Петушки, – парень наморщил нос и поежился.

– Ясно.

– Можно мне уже денег? А то бежать пора.

– Забирай. Но смотри – если сдал меня, вернусь и накажу.