ли у меня родственных отношений с обвиняемым, и напоминает о том, что как свидетель я обязан говорить правду и только правду. Он просит рассказать, что мне известно по данному делу. Я сообщаю о ходе расследования, о допросах, о собранных нами доказательствах. После этого адвокат защиты и прокурор имеют право задавать вопросы. У прокурора вопросов нет. Адвокат Рольфа Хармса просит меня еще раз описать обстоятельства, при которых я нашел ключ от квартиры жертвы. Это был ее единственный вопрос.

Суд не просит меня дать присягу. В любом случае это редко требуется от полицейских. Предполагается, что они с большей вероятностью скажут правду, чем другие свидетели. Однако я не знаю, как относиться к этому. Теперь мне можно остаться на суде в качестве слушателя. Когда у меня есть время, я с удовольствием пользуюсь этой возможностью. Потому что это шанс чему-то научиться. Я узнаю, как мои доказательства воспринимаются другими участниками процесса. Где они убедительны, а где есть пробелы. Не упустил ли я какие-то слабые места, можно ли интерпретировать некоторые косвенные улики иначе, чем это сделал я и мои коллеги.

Прежде всего я надеюсь хотя бы в суде получить ответ на вопрос, который до сих остается без ответа: зачем Рольф Хармс отрезал ухо своей жертве? Но мои надежды не оправдываются. Прокурор описывает нанесенное жертве увечье как «совершенно бессмысленное действие», психиатр не исключает «садистской подоплеки». Я не нахожу эти ответы убедительными.

Однако в ходе судебного процесса я узнаю, какую стратегию избрал адвокат. «Я не трогал эту женщину», – говорит Рольф Хармс и повторяет это несколько раз. Теперь он признается, что случайно встретил Герту Мальштедт в баре и проводил ее до дома. Она попросила его зайти в квартиру, потому что якобы боялась своего парня. Но в квартире никого не оказалось. Через несколько минут женщина попросила его уйти, так как ждала гостя. «Когда я ушел, она была еще жива», – заявляет Рольф Хармс.

В своей заключительной речи адвокат добавляет, что Герта Мальштедт часто водила домой кавалеров. В тот вечер она тоже ожидала визита своего бойфренда. «Почему у одного из ее мужчин не могло быть ключа от квартиры?» Поэтому адвокат требует оправдательного приговора для своего подзащитного. Обвинение же считает уместным максимальное наказание в 15 лет за непредумышленное убийство. Вот такая кардинально разная интерпретация доказательств.

На следующий день суд присяжных приговаривает Рольфа Хармса к 15 годам лишения свободы за непредумышленное убийство. Судьи убеждены в том, что Рольф Хармс убил женщину. Косвенные улики убедительно это доказали. Наша цепочка выдержала. Несмотря на то что защита сильно дергала за нее, она не порвалась.

Адвокат защиты подает ревизионное обжалование приговора в Федеральный верховный суд. Но новый судебный процесс оборачивается для ее клиента фиаско. В итоге новый суд квалифицирует преступление как непредумышленное убийство с отягчающими обстоятельствами. В своем приговоре судьи заявляют, что преступник хотел уничтожить жертву – и это деяние было особенно предосудительным. За подобное обычно выносится обвинительный приговор в виде пожизненного заключения. Однако судьи принимают во внимание тот факт, что из-за содержания алкоголя в крови Рольф Хармс не осознавал своих действий. Это «значительно ограниченная способность контролировать свои поступки», и в таком случае преступника признают лишь ограниченно виновным, а срок наказания сокращается до 15 лет. Кроме того, судьи выносят решение о помещении подсудимого в психиатрическую больницу. Это альтернатива обычной тюрьме для тех людей, которые совершили преступление в силу психического заболевания. Согласно приговору, Рольф Хармс «имел неврологические проблемы, которые возникли вследствие неблагополучного детства, и в этом смысле его следует считать психически больным».

После суда Хармс превращается в человека, который представляет опасность для общества и от которого можно ожидать совершения новых злодеяний.

Таким образом, суд руководствуется экспертными заключениями двух психиатров. Они не нашли у Рольфа Хармса признаков слабоумия, шизофрении, аффективных психозов или органических заболеваний мозга, но обнаружили крайне выраженную форму диссоциального расстройства личности. Рольф Хармс не проявляет сочувствия к другим людям, пренебрегает всеми социальными нормами, никогда не признает своей вины, любит перекладывать ответственность на других и не способен учиться на собственном опыте. Особенно любопытными я нахожу два аспекта из его психиатрического диагноза: Хармс воспринимает женщин как доминантных, а свою мать – как властную. Отрезанное ухо указывает на сильное садистско-сексуальное расстройство.

Рольф Хармс, кажется, воспринял приговор спокойно. Он отказывается от дальнейших апелляций, и уже через неделю после решения судьи приговор вступает в силу. Юридически дело закрыто, для нас это успех. Наша цепочка доказательств сработала и во второй раз, убийца Герты Мальштедт понес заслуженное наказание.

17

И все же этот случай не дает мне покоя. Это отрезанное ухо, я постоянно возвращаюсь к нему в своих мыслях. В последующие годы я завершаю обучение на профайлера и все больше интересуюсь поведением преступников во время совершения убийств. Мне уже недостаточно просто осудить виновного и закрыть дело, получив признательные показания. Я хочу знать больше о мотивах, о том, что именно и почему произошло. В то же время меня увлекает идея о том, что мотив преступника можно определить по оставленным им уликам. Спустя более 10 лет работы аналитиком я могу сказать, что этот подход по своей сути верен: если вы сможете прочитать следы на месте преступления, вам многое откроется о преступнике и его мотиве.

Делая первые шаги в качестве профайлера, я повторно обращаюсь к делу Рольфа Хармса. Мне хочется изучить его с точки зрения новых подходов, которым я научился в профайлинге. Я по-прежнему ищу ответы на два вопроса: почему этот человек убил двоих таким необычным способом? И что за символизм скрывался за отрезанным ухом? Я рассчитываю получить ответы на эти вопросы от него самого.

На момент моего первого визита к Рольфу Хармсу в судебно-психиатрическое отделение со дня убийства Герты Мальштедт прошло добрых 10 лет. Мужчина сам захотел увидеться со мной, о чем заявил во время нашей случайной встречи в клинике: «Навестите меня, я хотел бы кое-что с вами обсудить!»

С момента рассмотрения апелляции Рольф Хармс является одним из более ста пациентов лечебно-исправительного учреждения. Отделение судебно-медицинской экспертизы – часть больничного ландшафта наряду с отделениями травматологии, анестезии, гериатрии, внутренних болезней, неврологии и психиатрии. Однако оно стоит обособленно посреди обширного старого парка.

Клиника имеет богатую историю: в 1909 году был построен «Дом для опасных душевнобольных преступников», в то время он располагался за воротами Бремена. Название удачно отражает тогдашнее отношение к этому контингенту: