Но кто он и зачем ему это надо? Вопрос риторический. Кто-то устраняет наследников. Но кто? Кто вообще был в курсе того, что она ищет наследников? Семь человек, восемь? Ерунда! Где знает третий, знает и свинья. Это только Марья Андреевна, старушка-божий одуванчик, верит в благородство душ людских.

Разболтать о ее миссии мог кто угодно, начиная от сушеного поверенного и заканчивая… ею самой. Даше захотелось дать себе пинка. И зачем она рассказала о своем задании такому количеству людей? Поди теперь, сыщи предателя.

Она снова улеглась и, уставившись в потолок, попыталась найти возможную точку утечки информации.

Полетаев отпадает — он слишком честный.

Тишков тоже — слишком ленивый.

Кудрявый вообще не в счет. Если он кого и убил бы, то только ее саму и только с целью собственного спокойствия.

Кто еще? Константин Георгиевич? Но его убили с самого начала.

«С самого начала…» Даша хотела поправить сбившуюся подушку, но рука так и застыла в воздухе. «А что, если он…»

Только сейчас ей пришло на ум, что она понятия не имеет, насколько Скуратовы были осведомлены о своих предках. Да, баронесса действительно не знала, что у ее брата были дети, но сам-то Николай Андреевич об этом знал! И вполне мог рассказать об истории семьи своему сыну Георгию, пока мальчик еще был с ним, а тот впоследствии — уже своим детям. Или только одному из них. Например, тему же самому Константину Георгиевичу.

Даша шлепнула себя по лбу. Так вот почему тот не был удивлен ее звонком! Он знал, о чем пойдет речь.

Теперь многое становилось на свои места. Константин Скуратов понял, что вскоре сможет получить значительное наследство и поделился еще с кем-то. Этот «кто-то» тут же убил его и стал следить за ней. Он прилетел вместе с ней в Крым одним рейсом и разделался с Романом Георгиевичем до того, как она успела с ним встретиться. А все почему? А все потому, что тоже является кандидатом в наследники!

Логическая цепочка выглядела безупречной. Однако сразу же возникал вопрос: кому Константин Скуратов мог поведать о столь радостном и интимном событии? Один брат пропал, со вторым он много лет не общался… Ответ вспыхнул огромной неоновой рекламой. Разумеется, своим детям и… бывшей жене!

«Ах ты, гадина, лиса прибалтийская!»

Даша подскочила на кровати. Скорее всего, это действительно так: убийца — расчетливая и практичная Илзе Сауш. Женщина, которую Константин Скуратов продолжал любить несмотря на все, что она ему сделала. Мерзавка. И наверное, ее сыновья все-таки близнецы. Один остался создавать алиби за двоих, л второй прилетел, укокошил папашу, а потом и дядю. А добрая мамаша морочила ей по телефону голову: «Не могу позвать мальчиков, это их очень расстроит!» Черта с два! Вот уж поистине: яблоко от яблони недалеко падает. Но как это возможно — убить собственного отца?

Сон не шел. Даша ворочалась в кровати, придавленная собственным открытием и размышляла, стоит говорить об этом Филиппу или лучше все же сначала переговорить с Полетаевым. Так и не придя ни к какому выводу, она уснула, и всю ночь ей снились гадкие тяжелые сны.

Едва солнце тронуло балконную занавеску, как в дверь осторожно постучали. Даша долго продиралась сквозь влажные сновидения, но внешние раздражители оказались сильнее.

— Кто там?

— Ди-ди, дорогая, пустите меня. Даша приподнялась на локте.

— Филипп, я раздета.

— Какие пустяки! Прошу вас, я не спал всю ночь. Завернувшись в простыню, Даша доковыляла до двери.

— Войдите!

Не дожидаясь, пока француз войдет, она прошмыгнула в ванную комнату. Кое-как умывшись и вычистив зубы, влезла в гостиничный халат и вышла.

На Кервеля было страшно смотреть. Он был жалок, словно заблудившийся котенок. Под глазами синяки, волосы взлохмачены и только одежда оставалась безупречной.

— Ди-ди, скажите мне правду: как и отчего умер Константин Георгиевич?

Даша устало присела. Значит, нежного бабкиного пасынка ночью мучили те же кошмары, что и ее.

— За полчаса до нашей встречи ему на голову упал строительный блок.

— Mon Dieu! Но почему вы мне сразу об этом не сказали?

— Зачем? — Молодая женщина зябко поежилась: ее знобило. — Вряд ли бы это изменило положение дел.

— А теперь?

— Теперь не знаю.

— Вы что-то подозреваете? Даша растирала плечи и молчала.

— Ди-ди?

Даша оказалась в затруднительной ситуации. Разумеется, ей необходимо сообщить о своих подозрениях Кервелю, но вдруг его это так перепугает, что он совершит что-нибудь необдуманное? Она пока не могла предположить, что именно, но от дражайшего Филиппа можно было ожидать самых неадекватных поступков.

— Понимаете, Фи-фи… — Она встала, потом села, потом опять встала. — У меня нехорошее предчувствие.

Кервель не дал ей договорить. Он приблизился, вцепился в ее руки и прошептал дрожащими губами в самое ухо:

— Ди-ди, я страшно виноват перед вами. Я скрыл одну очень важную вещь.

Даша почувствовала, как в желудке становится пусто.

— Бога ради, не пугайте меня.

Филипп отпустил ее руки и принялся терзать свои.

— Поверьте, здесь не было злого умысла. Маман не хотела… смущать вас. Она боялась, что, узнай сразу всю правду, вы откажетесь искать наследника.

Придерживаясь за спинку кровати, Даша села.

— Говорите, Филипп. И, прошу вас, на этот раз ничего от меня не скрывайте.

— Я не говорил об этом раньше, потому что считал… Мне не хотелось выглядеть в ваших глазах…

— Господи, да говорите же!

— На вашем роду лежит страшное проклятье!

— Ах! — Даша шарахнулась, пребольно ударившись затылком о стену.

Удар пришелся весьма кстати — в голове немного прояснилось.

— Что за… что за смешные вещи вы мне рассказываете, — неуверенно произнесла она, потирая затылок. — Какое еще проклятье?

Ломая руки, Филипп принялся расхаживать по номеру.

— Именно с этим проклятьем и связана странность завещания. — Филипп остановился и посмотрел на нее глазами, полными ужаса.

Даша указала на кресло.

— Так, Фи-фи, для начала успокойтесь и расскажите мне все по порядку. Да сядьте же вы!

Француз буквально рухнул в кресло.

— Это случилось очень давно.

— Я надеюсь… — пробормотала Даша.

— Один из ваших предков, Мельхиор первый…

— Тот самый?

— Тот самый. Он был воином. Но, откровенно говоря, если смотреть на его поступки глазами современника, так и вовсе разбойником. Им восхищались и его ненавидели. Он покровительствовал своим друзьям и беспощадно преследовал врагов. Так вот, у него был друг, юноша. Рода не знатного, но храбрец и преданный ему без меры. Однажды этот юноша полюбил. Девица была благородного происхождения, и шансов у бедняги добиться благословения ее родителей было мало. Тогда он обратился к своему другу и покровителю с просьбой о помощи. Мельхиор, разумеется, согласился. Он решил не только выступить в роли свата, но и дать своему юному другу немалую сумму. Итак, он отправился к родителям той самой девицы. День нет никаких известий, два ничего не слышно, а вскоре страшный слух докатился: Мельхиор девицу убил, а затем и всех ее родственников.