Особенно ненавистным для знати стал первый министр короля кардинал Джулио Мазарини – безродный чужестранец, без малейшего на то права получивший громадную власть в стране, власть, которая столетиями принадлежала дворянству.

Фрондеры надеялись, что им удастся отстранить Мазарини от дел.

Но 18 января 1650 года принца де Конде арестовали и поместили в Венсеннский замок. Вместе с ним были арестованы принц де Конти и герцог де Лонгвилль.

Арест кардиналом Мазарини высокомерного и властного Конде стал толчком к росту недовольства знати, особенно светских дам, в том числе сестры Конде Анны-Женевьевы де Бурбон, герцогини де Лонгвилль, и кузины короля герцогини де Монпансье.

Сторонники принца решили бороться за его освобождение. Так началась Фронда принцев.

Герцогиня де Лонгвилль постаралась поднять восстание в Нормандии, но ей это не удалось. Настоящее восстание, поддержанное испанцами, находившимися в состоянии войны с Францией, началось в Бордо. Армия короля тут же приступила к осаде города.

Парижские фрондеры, опасаясь, как бы падение Бордо ни укрепило еще больше позиции правительства, постарались добиться открытия мирных переговоров. 28 сентября 1650 года был заключен мир. Но освобождения принца де Конде добиться не удалось.

6 февраля 1651 года кардинал Мазарини был вынужден покинуть Париж и удалиться в Сен-Жермен, откуда продолжал управлять делами государства. Парламент объявил Мазарини врагом Франции и народа и предписал ему покинуть королевство, что тот и вынужден был сделать.

После этого принц де Конде был освобожден. Но вскоре король издал указ, обвинявший его в государственной измене и связях с врагами-испанцами. Принц решил начать войну и подписал с испанским королем Филиппом IV договор о взаимопомощи.

Герцогиня де Монпансье. Гравюра XIX в.

Военные действия велись с переменным успехом, но в целом – не в пользу принца.

Землю Франции топтали шесть армий в тщетных порой поисках друг друга: армия принца де Конде, королевская армия под командованием маршала Тюренна, армия Гастона Орлеанского, армия герцога де Бофора, армия герцога Лотарингского и, наконец, армия кардинала Мазарини, который из немецких земель послал королеве подкрепление.

В начале 1652 года армии фрондеров потерпели ряд неудач. Отличилась лишь одна герцогиня де Монпансье, вдохновленная подвигами герцогини де Лонгвилль, которой удалось завладеть Орлеаном.

Однако влияние герцогини де Монпансье на военные операции не всегда было счастливым. Так, например, 3 мая 1652 года под Этампом она потребовала, чтобы армия принца де Конде построилась к бою. Многие полководцы потом сурово осуждали эту опасную демонстрацию, осуществленную буквально на глазах у маршала Тюренна.

Но и у мужчин дела обстояли не лучше. Принц де Конде и герцог Орлеанский не могли согласовать свои действия. В результате Гастон Орлеанский начал вести с двором тайные переговоры.

Принц де Конде решил поставить на карту все. Теснимый королевской армией, он двинул свои войска к Парижу, где в Сент-Антуанском предместье 2 июля вступил в сражение с маршалом Тюренном, решившим остаться верным королю. Сент-Антуанские ворота оказались запертыми, а герцог Орлеанский не дал никакого распоряжения об оказании помощи Конде.

И вот в этот момент герцогиня де Монпансье отправилась в ратушу и стала призывать парижан к оружию. Затем она послала узнать, на чьей стороне комендант Бастилии. Им был в то время Лувьер, сын советника Брусселя, и он ответил, что, если бы у него был письменный приказ герцога Орлеанского, он бы исполнил все распоряжения герцогини. Тогда Великая Мадемуазель, взяв полученную у отца бумагу, сама отправилась в крепость, где прежде ей бывать не случалось. Переговорив с Лувьером и желая осмотреть поле боя, она поднялась на одну из башен Бастилии. С помощью подзорной трубы она увидела скопление людей на высотах Шарона, разглядела кареты и убедилась, что именно там находится король, королева и весь двор. Несколько далее, около Баньоле, королевская армия сосредотачивалась для очередной атаки. Герцогиня увидела, как генералы разделили кавалерию, намереваясь отрезать принцу де Конде сообщение между рвом и предместьем, и немедленно послала слугу уведомить об этом принца, который, воспользовавшись затишьем, сам уже смотрел на эти движения с колокольни аббатства Сент-Антуан. Он приказал генералам, командовавшим отдельными частями его армии, собрать войска и стать лицом к лицу с неприятелем, а слуга вернулся к герцогине объявить, что Конде продолжает на нее надеяться. В это время она уже распоряжалась наведением пушек Бастилии на королевские войска.

Более того, она встала у одной из пушек, стала наводить ее на наступавших и подносить огонь к запальному фитилю, торжествующе крича при каждом громовом ударе пушечного выстрела и потом восторженно следя за полетом ядра.

Глядя со стен Бастилии на разорванные тела вражеских солдат, которые тоже были французами, герцогиня де Монпансье ликовала, требуя, чтобы ей подносили все новые и новые ядра.

В это время кардинал Мазарини, уверенный в победе, воскликнул:

– Славно! Пушки Бастилии стреляют по войскам Конде!

– Не ошибаетесь ли вы, милостивый государь? – заметил в ответ кто-то. – Скорее всего, эти пушки стреляют по королевской армии!

– Может быть, – сказал кто-то другой, – герцогине де Монпансье вздумалось посетить Бастилию и пушки стреляют в ее честь?

Но маршал Вильруа догадался, в чем дело, и, поникнув головой, с грустью резюмировал:

– Если герцогиня в Бастилии, то, поверьте, не в ее честь стреляют, а она стреляет!

Вскоре все выяснилось, и королева поклялась в вечной ненависти к герцогине де Монпансье. А та, прибыв затем к Сент-Антуанским воротам, не только склонила горожан впустить принца де Конде и его армию, но и умудрилась уговорить их выйти из города и стрелять по противнику, пока не войдут внутрь его войска.

Только благодаря поддержке гецогини де Монпансье Конде удалось одержать победу, понеся при этом значительные потери. Вечером в Люксембургском дворце состоялся большой праздник. Все превозносили герцогиню де Монпансье за ее подвиги, славили принца де Конде. Сам же принц сказал, что это сражение было самым жестоким из всех, в каких он принимал участие.

Впрочем, положение в Париже вскоре осложнилось. Столица была осаждена войсками короля. Народ голодал. Недовольство парижан вылилось в стихийный бунт и кровавую резню в городской ратуше.

Принц де Конде быстро сумел навести порядок. Генеральным наместником государства и «блюстителем французской короны» провозгласили Гастона Орлеанского. Комендантом Парижа был назначен герцог де Бофор. Таким образом, власть в столице на некоторое время захватила аристократическая верхушка.

Именно на некоторое время, ибо уже 21 октября 1652 года король и королева торжественно вступили в Париж, а 3 февраля 1653 года вернулся кардинал Мазарини. В августе в Бордо был подавлен последний очаг сопротивления. Дворянской Фронде пришел конец.