в последние дни вокруг шахт Бенуа и Малютиных кружили странные личности. Но сами дома маски не задействовали — их охрана просто отгоняла любопытных! — сказал командир второго отряда.

— Не думаю, что кто-то из Домов вызвал бы столько шумихи, чтобы получить маски, — поддержала Лиса. — Это чересчур рискованно. Император тотчас вмешается и вмиг подавит любого бунтовщика, спустив цепных псов!

Феликс хмыкнул соглашаясь:

— Остаётся только гадать, на кой чёрт им эти маски. Николай говорит, что этот Горностай — мастер. Не думаю, что они испытывают дефицит в артефактах.

— В масках, может, и нет, но в материалах вполне может быть нехватка, — спокойно сказал Лазарь.

Глава Дома вдруг обратился к Кириллу:

— Что нам известно о Горностае? Ты как раз занимался этим делом после случая с Бенуа.

Кирилл Андреевич откинулся на спинку кресла, задумчиво постукивая пальцем по подбородку:

— Горностай был одним из лучших учеников Арсеньева. Обладал невероятным талантом и подавал большие надежды. Но потом предал учителя и сбежал, похитив ряд опасных артефактов и знаний. С тех пор про него долгие годы ничего не было слышно. До этого момента.

— Яблоня от яблони, а? — буркнул Эдуард, намекая на предательство Арсеньева. — Может, он тоже замешан в этом? Горностай свалил, подготавливая почву, создавая гильдию, а теперь у них два сильных мастера. С таким ресурсом они действительно могут натворить дел.

— Мы пока не знаем, действительно ли Александр причастен к этому. Я бы воздержался от необоснованных обвинений.

— Помимо Горностая, — встряла Богиня. — По словам Николая, один из людей обладал мощным самоцветом — Болотным Опалом.

Кирилл Андреевич присвистнул с озабоченным видом:

— Опал достаточно редкий самоцвет. Я за свой заплатил огромную сумму. Сложно говорить о Наёмниках. Мы не знаем их ресурсов. У нас есть лишь крупицы информации. Но даже так, стоит быть аккуратными.

Наступило тягостное молчание. Лазарь обдумывал дальнейшие шаги.

Наконец, он тяжело вздохнул:

— Сложилась критическая ситуация, господа. Враг силён и неизвестен, мы понесли тяжёлые потери сегодня…

— Ястреб мёртв, — мрачно подтвердил Эдуард, командир второго отряда. Его огромный кулак сжался так, что хрустнули косточки.

— Шакал и Гончая ранены и на время выведены из строя, — добавила Лиса.

— Мы примем все необходимые меры, чтоб остановить их. Объявим высшую боевую готовность, усилим охрану шахт и мастерских. Немедленно!

Его сухой, жёсткий взгляд обежал всех присутствующих:

— Эдуард, Лиса — переведите второй и первый отряды в пешую доступность от базы третьего. Ресурсы будут предоставлены. Консолидируйте силы, чтобы быть готовыми дать отпор в случае нападения. Завтра с утра пошлём усиленные патрули вдоль границ наших владений.

Лазарь повернулся к Аверию:

— А ты, старик, сосредоточь все усилия на ускоренном обучении Николая. Юный мастер должен ускориться.

— Будет исполнено, господин, — склонился Аверий соглашаясь. — Но при всём уважении, Николай и так подобен гению. Он развивается чрезвычайно быстро и, боюсь, ещё больше ускорить этот процесс будет невозможно. Но я поспособствую получению его знаний.

Лазарь поднялся, положив конец совещанию:

— Времени на раздумья нет. Приказы должны быть выполнены немедленно — обезопасить наши самоцветы, мастера и маски от посягательства отступников и наёмников. На кону судьба всего Дома Антоновых. И да. Завтра мы проведём похороны Ястреба вопреки всему. Днём никто не сунется, но будьте настороже. Кирилл, выдели его семье жалование, не обижай. Он был верным подчинённым.

На этом все покинули зал. Лазарь остался один, глядя на пляшущее пламя в камине. Резкая складка между бровей выдавала его глубокую озабоченность грядущими событиями.

* * *

Утром я проснулся с тяжестью на сердце. Сегодня был особенный день — похороны Ястреба, одного из наших бойцов, погибшего в прошлую ночь в столкновении с неизвестными врагами. Я ещё не до конца осознавал масштаб происходящих событий, но уже чувствовал, что это начало чего-то поистине грандиозного и опасного.

Приведя себя в порядок, я облачился в строгий чёрный костюм с нашитым на груди гербом Антоновых. Сегодня весь отряд должен был присутствовать на траурной церемонии, за исключением Давида Валентиновича. Старик пострадал прошлой ночью и теперь восстанавливался.

Выйдя из комнаты, я столкнулся с Антипом и Кешей, которые уже были одеты так же, как и я. На их обычно весёлых лицах застыло странное выражение — смесь скорби, озлобленности и суровой решимости. Атмосфера вокруг витала мрачная, гнетущая.

— Эх, парни, не думал, что доведётся Ястреба хоронить, — пробормотал Кеша, бросив на меня тяжёлый взгляд. — Он ведь совсем недавно остепенился. Пусть мы и не особо знакомы были, но по первому впечатлению классный был мужик.

Антип кивнул:

— Вот теперь и горюй. Зачем только семью завёл, сам под монастырь подвёл. Ладно, лучше пойдём разыщем Феликса.

Мы спустились в холл, где к нам присоединились Герман и Роман, а вскоре явился и сам командир в сопровождении Бориса. На лице грузного толстяка застыла мрачная решимость. Он покрепче затянул галстук и кивнул нам.

Феликс окинул взглядом свой отряд, после чего молча двинулся к выходу. Мы последовали за ним, не проронив ни слова. Так, в тишине, мы преодолели лес, окружающий нашу базу, и вышли к автомобилям, уже ожидавшим нас на дороге.

Сев на заднее сиденье, я ненадолго прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями.

Траурная церемония проходила на одном из старинных кладбищ столицы. Когда мы прибыли, уже успела собраться небольшая группа людей в чёрных одеждах. Среди них я заметил несколько членов Дома Волынских в характерных длинных мантиях.

Само кладбище было обнесено высокой каменной оградой с массивными воротами. За ними открывался вид на ровные ряды могильных плит и памятников, большинство из которых были весьма старыми. Пожелтевшие от времени мраморные статуи ангелов и херувимов взирали на нас бездушными глазницами.

На одном из холмов был вырыт свежий могильный ров, около которого установили надгробие. В центре высилось изваяние мужчины в расцвете лет, с решительным взглядом.

Вдруг у меня возникло необъяснимое чувство вины, будто случившееся как-то связано со мной лично. Я прогнал эти мысли и сосредоточился на происходящем вокруг.

Рядом уже выстроились члены второго отряда, включая их командира Эдуарда — высокого, сухощавого мужчину с проницательным взглядом.

Когда наш отряд встал в ряд рядом с остальными, Эдуард обратил на меня внимание и еле заметно кивнул. На его лице отразилось смятение и удивление. Конечно, среди траурной процессии он не ожидал увидеть нового, практически никому не известного члена Дома.

Церемония проходила в полной тишине,