прямоугольники со всевозможными картинками, пока не хлопнул ладонью по столу. — У меня идея! Давай… я предскажу твое будущее?

Виолент пожал плечами, стараясь не выдать своего раздражения. Если чародея придется ждать несколько дней, рыцарь не выдержит общества выжившего из ума Отшельника. Он уже приготовился ответить согласием, но старик замахал руками, сбив половину колоды на пол, и карты разлетелись в разные стороны, напомнив пестрые лоскуты

— Я дам ответы на три любых вопроса, даже на тот, о котором не говорят, и людям запрещено об этом знать, — он заговорщицки перешел на шепот. — День твоей смерти, но взамен ты окажешь мне несколько простых услуг, договорились? — Отшельник склонил голову набок и прищурил один глаз, став похожим на хитрого лиса.

Кнайт долго думал, прежде чем спросил:

— Кого-то нужно убить?

Отшельник хрипло засмеялся, утирая выступившие слезы:

— Я бы не стал перекладывать на тебя обязанности Смерти. Ну, решайся же? Три ответа на самые важные вопросы твоей жизни….

Рыцарь молча кивнул.

— Задавай свой первый вопрос, — подбодрил Отшельник.

— Кто тот человек, который хотел убить старшего брата короля Ульриха, принца Рихтера?

Старик встал из-за стола и, тяжело вздыхая, собрал колоду карт. Положив ее на стол, он поманил Кнайта за собой и провел в соседний тоннель к черному провалу.

— Мне нужно, чтобы ты отправился к Смерти и нашел для меня подходящий костяной посох, свой я утратил и теперь не везде могу пройти без него. Досадное недоразумение, — Отшельник обвел пространство рукой. — И когда ты вернешься, я дам ответ на твой первый вопрос, — его голос эхом звучал в бездне.

Интуиция Кнайта молчала, и он посмотрел на черноту:

— Мне нужно….

— Просто шагни в пропасть и мгновенно окажешься на дороге Смерти, — Отшельник ободряюще похлопал его по плечу и как ни в чем не бывало ушел к себе.

Постояв с минуту, Виолент поддел носком камушек, тот с шорохом упал вниз, так и не коснувшись дна. В другой ситуации он бы не стал слепо доверять старику, но Фортуна позволила ему пройти в Эйторитовые горы, а затем и к Отшельнику.

«Все неспроста», — не закрывая глаз, Виолент шагнул во тьму, но вместо ожидаемого падения ступил на твердую поверхность. Перед ним, петляя между холмами и голыми серыми деревьями, вилась черная дорога, выложенная черепами. В глазницах полыхали красные огоньки, словно следили за каждым шагом. По равнине и белым от костей траншеям стелился туман, опутывая деревья и обвисая полупрозрачной паутиной на искривленных ветвях.

Виолент долго шел вперед, прежде чем увидел рядом с горкой костей фигуру в черном. Опираясь на косу, Смерть перебирала черепа и кости, раскладывая в две отдельные кучки. Те, что с трещинами, покоились справа, а целые — слева.

Смерть обернулась к Кнайту и тяжело вздохнула:

— Вот, никак не могу подобрать самые крепкие, чтобы выложить вдоль дороги. Истлевшие да с трещинами быстро крошатся. Госпоже это совсем не нравится: она любит проезжать с треском.

— Отшельник послал меня за костяным посохом, — Виолент присел рядом, помогая отобрать «правильные».

— Знаю. Абсолютно безалаберный юноша. Его стоило поселить рядом с винным погребом, а не в пещере с целебной водой и горячими источниками: они на него дурно влияют. А от вина он страшно умнеет, становясь истинным предсказателем. Бывало, даже меня переплюнуть мог. Посох сломал, но так и не признался каким образом, недотепа, — ворчала Смерть, наблюдая за работой Кнайта. — Но ты не удивлен? Не испуган? — жнец потыкал шестом в свалившийся к ногам детский череп, и тот мгновенно раскрошился. — Дрянь… никуда не годный материал.

— Я живу в мире, где человек обладает магией, а в небе летают драконы. Искупавшись в источнике, можно исцелить смертельные раны, а с тобой на поле битвы мы виделись не раз. Помнится… среди сражающихся я замечал твои черные одеяния, ты касалась людей своей костлявой дланью или острием косы, забирая души, — Кнайт отбросил очередную треснувшую кость вправо и стал тщательно примериваться к чьей-то ноге, длинной, прочной, к его удивлению, хорошо сохранившейся и напоминающей шест.

Смерть усмехнулась, тень от капюшона не позволяла разглядеть ее лица, но Кнайт был уверен: его нет, под одеждой жнеца — пустота, еще более страшная и холодная, чем на равнинах Эмпти или в той бездне, куда он шагнул, чтобы прийти сюда.

— Вот эта могла бы стать подходящей для Отшельника, если бы не маленький нюанс, — Смерть забрала у Кнайта ногу, покрутила и отшвырнула. — Нужна определенная, свежеоторванная или отрубленная конечность, а это старье, ты потратишь вечность, прежде чем найдешь необходимую.

— Боюсь, у меня нет столько времени на поиски, — Виолент поднял взгляд, уткнувшись в пустые глазницы придорожного черепа. Жнец исчез.

— В твоем распоряжении вся жизнь… — донесся до него шепоток Смерти.

Виолент остался сидеть рядом с горой костей, но, сколько бы он их ни разбирал, тех не становилось меньше. Время замерло. Рыцаря не терзали голод, холод и усталость, он монотонно работал, а затем стал осторожно выкладывать кости вдоль дороги, расчищая ее от старых. От его прикосновений растрескавшиеся черепа осыпались прахом, и очень скоро Виолент им пропитался. Дороге не было ни конца, ни края… Так прошла целая вечность. С трудом выпрямляясь и хрипя от удушливого пепла, Кнайт посмотрел на свои руки: на обугленные костлявые пальцы со слезшими ногтями. Желтоватая кожа в черных пятнах просвечивала, обтягивая закутанное в рванье тело. Когда одежда успела поизноситься, а он состариться?

— Ты хорошо потрудился, — Смерть предстала перед ним, осматриваясь и цокая косой об уложенные кости. — Так и не нашел подходящую ногу?

Виолент слабо качнул головой, и отросшая седая борода колыхнулась в такт.

Смерть усмехнулась:

— Так вот же она! — костлявый палец уперся вниз. Кнайт опустил взгляд, и его бедро парализовало. Рыцарь упал на спину, слабо шевеля единственной уцелевшей ногой. Вторую Смерть сжимала в руке. Плоть стекала с кости подобно плавящемуся воску, пока совсем не растворилась в черной земле.

— Хороша! Свежак! Тебе пора возвращаться, — жнец потянул Виолента за руку и вручил костяной посох.

Опираясь на «костыль», рыцарь медленно поковылял за Смертью. Его одолевали равнодушие и опустошенность, он был готов лечь здесь, среди разломанных костей и праха, вдохнуть в последний раз и умереть. Но у жнеца были другие планы, он подвел его к усыпанной черепами яме.

— До встречи, Виолент Кнайт.

Не успел рыцарь опомниться, как его толкнули.

Он полетел сквозь мрак, ослепленный забившимся в глаза прахом, но не посмел разжать пальцы, сжимавшие посох, пока не упал в ледяную воду. Холод сковал его чресла. Жидкость залила глаза, нос и рот. Образовавшийся водоворот сплющивал тело и нес его словно крошечную ракушку,