Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда последний вопрос: Перс — виртуальный или реальный?
— Из плоти и крови. Более того, связан со спецслужбами Ирана. Так что если Митров сольет тебя ЦРУ, то хорошую тень на плетень наведет, но, надеюсь, до этого не дойдет, — заверил Гольцев.
— А вдруг американцы установят Перса, и тогда моя физиономия так засветится, что…
— На это «если», мы с Сердюком тоже кое-что заготовили, — загадочно произнес Гольцев, достал из сейфа пакет и тряхнул над столом.
Из него посыпались фотографии. Наружка добросовестно отработала свой хлеб и отсняла Перса во всех видах. Это был высокий, худощавый с выразительными чертами лица человек восточного типа. В глаза бросались большой с горбинкой нос и щегольская бородка. Гольцев выбрал ту, на которой иранец был заснят крупным планом, и спросил:
— Как тебе типаж?
— Аятолла, он и есть аятолла — ничего особенного, — отметил Кочубей.
— Обижаешь, Коля. Мы с Сердюком ночи не спали, всех иранцев по Москве перебрали, а ты ничего особенного! — проворчал Гольцев.
— А чего их перебирать — для Митрова они все на одно лицо.
— Нет, ты все-таки приглядись!
— Виктор Александрович, чего смотреть, или я что-то не догоняю? — не мог понять причину такой его настойчивости Кочубей.
— А чего тут догонять, смотри! — Гольцев прикрыл ладонью нижнюю часть фотографии и спросил: — А сейчас на кого похож?
— На кого? Даже не знаю, что и сказать.
— А теперь глянь на себя в зеркало! — потерял терпение Гольцев.
— В зеркало? Я с утра бреюсь.
— Придется зарастать.
— Вы хотите сказать…
— Не скажу, что вы как две капли воды похожи, но с бородой за близкого родственника сойдешь.
— А что, мысль: если он — миллионер, то почему бы и не породниться, — рассмеялся Кочубей.
— Все, Коля, шутки в сторону, — в голосе Гольцева зазвучали властные нотки и он потребовал: — Забирай материалы и к Салтовскому, он ждет. Если возникнут предложения, готов выслушать. А завтра — в «лес».
— Бородой обрастать? Так я и здесь могу.
— В Ясенево! Разведчики помогут войти в обстановку по Ирану. Пропуск на тебя я заказал.
— Понял!
— К девяти быть там. Встретит майор Ильин, с ним и будешь работать. Вопросы есть?
— Нет, все ясно!
— Желаю успеха! — закончил разговор Гольцев.
Остаток дня Кочубей провел в кабинете Салтовского за материалами на Перса и компанию «Исфахан-текнолоджи». И когда была прочитана последняя страница досье, у него сложилось ясное представление о характере ее деятельности и самом Персе.
На следующий день в девять часов Николай находился в бюро пропусков в Ясенево. Там его встретил Ильин. Знакомство со штаб-квартирой Службы внешней разведки для него началось с зала Славы. Он вглядывался в лица Кима Филби, Рудольфа Абеля, Кононона Молодого, при жизни ставших живой легендой, вчитывался в пожелтевшие от времени архивные документы и поражался тому, насколько огромен, многообразен и захватывающе притягателен мир разведки. После занятий, забыв про любимый волейбол, Николай спешил на встречу с Татьяной. Та первая, что произошла в маршрутке, наполнила новым смыслом уже устоявшуюся холостяцкую жизнь. Театры, музеи, выставки закружили его и Татьяну в захватывающем хороводе ярких впечатлений и нежных чувств.
На этот раз они встретились у метро станции «Александровский сад». Здесь, у кремлевских стен, весна напоминала о себе во весь голос. Молодая трава ярким зеленым ковром покрывала газон. Кроны лип и кленов гудели на разные голоса от гомона птиц. Легкий ветерок, потягивавший со стороны Москвы-реки, нежно ласкал их разгоряченные лица и шаловливо поигрывал русыми локонами Татьяны. День подходил к концу. В углах кремлевских башен и под аркой моста начали сгущаться вечерние сумерки. Солнце нехотя перекатилось через крышу Манежа и, в последний раз полыхнув жаром на золотых куполах Успенского собора, затерялось в лабиринте улиц. Подул холодный ветер, и Николай с Татьяной поспешили в метро. Проводив ее до подъезда, он возвратился на станцию.
Час пик прошел. На площади было непривычной тихо, и лишь перед входом гудела компания скинхедов. Два милиционера, внимательно «процеживавшие» пассажиров в поисках подозрительного элемента, все чаще бросали на них суровые взгляды.
«Собачья служба», — в душе посочувствовал им Николай и шагнул к двери.
— Гражданин, постойте! — прозвучал за спиной окрик, и тут кто-то схватил его за руку.
— Документы! — потребовал сержант милиционер, а рядовой-«коротышка» переместился за спину Кочубея.
— На каком основании? — возмутился Николай.
— На таком! — в голосе милиционера прозвучала скрытая угроза.
Единственным «документом» у Николая был проездной на метро.
— Сержант, все нормально. Один звонок, и проблемы не будет, — попытался разрядить ситуацию Николай и полез в карман за телефоном.
— Не двигаться! — рыкнул сержант и защелкнул на руке наручники.
— Сержант, ты че?!
— Молчать!
— Кончайте этот цирк! — потребовал Николай.
— Заткнись, чурка! Цирк только начинается! — прошипел сержант.
Выражение его лица ничего хорошего не сулило, но кричать на виду у всех и призывать в свидетели, что он — подполковник Кочубей из ФСБ, было глупо и унизительно. Ситуация складывалась идиотская: без документов и с бородой, отросшей за время подготовки к операции, он, в разыгравшемся воображении милиционеров, рисовался не иначе как боевик. И Николаю ничего другого не оставалась, как подчиниться. Здесь же, на станции метро, его впихнули в прокуренную и обшарпанную конуру-дежурку. Сержант подтолкнул его к стене, одним быстрым движением приковал к батарее и, вальяжно развалясь на колченогом стуле, прошелся по нему оценивающим взглядом. Кепка-бейсболка, куртка за четыре пятьсот и кроссовки вызвали на мрачной физиономии презрительную гримасу. Николай, от такого вызывающего хамства, яростно заскрипел зубами, но наручники не давали двинуться с места, и потребовал:
— Снимите наручники!
— Ага, прямо разбежались, — с ухмылкой ответил сержант и небрежно бросил: — Вадим, прошмонай чурку!
«Коротышка» поднялся с потертого дивана.
— Вы еще пожалеете. Я из ФСБ, — пригрозил Николай.
— Х-э, испугал ежа голой жопой! Вадим шманай, а потом в обезьянник! Там тебе, чурка неструганная, покажут и ФСБ, и АБВГ!
Цепкие пальцы «коротышки» прощупывали куртку и вывернули карманы. Деньги Николая перекочевали к нему, и он взялся за спортивную сумку. Пакет с кефиром, нарезку говядины, батон и банку майонеза сержант смахнул в ящик стола.
— Вы это в протокол занесите, — потребовал Николай.