Степаныч, люди вот! Бочки приехали заказать!..

Старик поднял на нее глаза, словно медленно просыпаясь, потом так же медленно кивнул, с трудом поднялся и пошел куда-то за дом.

– Ступайте, за ним ступайте, – подсказала женщина. – У нас бочки все там, в сараюшке. А ежели на заказ, вы ему скажите. Он слышит плохо, так вы погромче!..

Почему-то все свои пошли, а Марина осталась перед крыльцом с чужими.

– Ты кто? – спросил старший мальчик. – Шпионка, что ли?

– Я не шпионка, – прошептала Марина, и глаза у нее налились слезами.

– Не шпионка, а это чего? – И мальчик ткнул ее в живот.

Марина наклонила голову посмотреть, что там, и он ловкими замусоленными пальцами прищемил ей нос, очень больно.

– Отстань, Петька, мамка заругает, – сказала девочка равнодушно.

– Не заругает, я в Красную армию поступлю и сам всех буду ругать! Носопырка, в попе дырка! – И прищемил еще сильнее.

У Марины слезы лились ручьем, но почему-то она не звала на помощь. Мальчик все не отпускал, мотал ее голову из стороны в сторону и смеялся, и тут вдруг она ударила его кулачком в ухо. От неожиданности он отпустил ее нос, Марина толкнула его изо всех сил, и он сел на землю, в пыль.

Вид у него был изумленный.

– Ты чего дересси?! – грозно спросил он, преодолев изумление. – Да я тебя сейчас!..

– Не тронь меня, – сказала Марина. – Хуже будет.

И подобрала палку.

– Дура, – сказал мальчик. – Шпионка!

Тут из-за дома вышел отцовский шофер, видимо, бабушка или Акуля спохватились, что ребенок остался без присмотра. И – странное дело – Марина не стала ему жаловаться! Она утерла нос, одернула платье, но палку не бросила, мало ли что.

Бочки заказывали долго и скучно. Марина терпеливо ждала, стояла где поставили, сжимала палку, готовая в любую минуту защитить бабушку и Акулю.

На дачу возвращались молча.

Бабушка время от времени посматривала на свои перчатки и аккуратно пыталась их отряхнуть.

– Пылища, это уж точно, – сказала Акуля и тоже отряхнула юбку.

– Он пьющий? – спросила бабушка неизвестно про кого.

– Да где там пить-то, – отвечала Акуля. – На работу не берут, и дети мал мала меньше! Да он только в пятьдесят девятом освободился, Степан-то Степаныч. В тридцать седьмом взяли, в сорок пятом освободили, а в шестом опять взяли. Ну, освободили, а бумаги о реабилитации нету. Нету и нету. А кто его без бумаги на работу возьмет?

Должно быть, разговаривали про страшного старика.

– В лагере научился бочки гнуть, тем и живут помаленьку, – продолжала Акуля. – А какой красавец был, и тракторист! В летчики собирался, фашистов бить. А его и забрали.

Бабушка смотрела в окно и молчала.

Как-то нехорошо она молчала, тяжелым молчанием.

Марина взяла ее за руку. Бабушка оглянулась, погладила Марину по голове – тоже как-то непривычно, не как всегда, – и опять отвернулась.

– Да, – вздохнул шофер. – Расея-матушка. Сколько ж, выходит, старику лет, Степану-то?

– Да ровесник мой, с двадцатого года. Это сколько выходит? Сорок четыре, что ли?.. В первый раз взяли-то его в семнадцать лет, холостой был. В войну отца убило, а мать померла, как второй раз взяли. Две сестры были, те сразу уехали, как Степку забрали, где они, живы ли, не знаю. А он в пятьдесят девятом пришел, вот на Таньке-огороднице женился. Она в войну с солдатиком раненым жила, да он от гангрены помер. Вот жизнь какая. Всех перевернет-перелопатит.

Бочки были изготовлены, и бабушка сказала, что это превосходные бочки – не текут, ровненькие, красивые. Уличную кадушку заказали отдельно, из специального дерева, чтоб не гнила, на зиму всегда опускали в погреб, чтоб морозом не разорвало.

Собственно, до сегодняшнего дня дожили как раз уличная кадушка и небольшой бочонок, в котором солили грибы, а все остальные давно пропали, конечно. И нужно бы новые достать, но где?..

Где достать настоящую дубовую бочку, и чтоб не текла и не рассыхалась?.. Конечно, и эта еще ничего, послужит, но заменить ее нечем.

– Можно к вам? – громко закричали из-за ворот, и Марина Тимофеевна от неожиданности упустила лейку.

Лейка булькнула, наполняясь через край, и пошла ко дну.

– Стой, куда! – тоже во весь голос закричала Марина и, перевесившись через край, попыталась схватить лейку за ручку. От ледяной воды моментально заломило локоть и плечо.

В последний момент она нащупала ручку, ухватила и потянула. Лейка была тяжеленная!.. На полпути к поверхности чья-то рука перехватила лейку и легко вытащила.

Из рукава Марининой курточки лилась вода, и по боку под свитером тоже текло, все же лейка нырнула довольно глубоко.

– Здравствуйте.

Марина Тимофеевна кивнула, пытаясь как-нибудь выжать рукав, и вдруг сообразила, что не может вспомнить, как зовут гостя!..

– Прошу прощения за вторжение, – сказал он церемонно. – Это вы мне кричали «стой, куда»?! Нужно было позвонить, но я не сообразил.

– Ничего, ничего, – тоже церемонно сказала Марина. – Спасибо за помощь. Я как раз лейке кричала.

– Сын сказал, что едет сюда, к вам. Я, собственно, за ним приехал.

Мальчика зовут Даня, совершенно точно. А как зовут папу мальчика?

Солнце ушло, дунул ветер. Марина вся покрылась «гусиной кожей» – так стало холодно.

– Если это неудобно, – продолжал папа мальчика, – я просто пришлю за ним машину.

Марина Тимофеевна вздохнула.

– Слушайте, я забыла, как вас зовут.

– Андрей. Андрей Данилович.

– Проходите в дом, Андрей Данилович, – пригласила она. – Я, видите, вся вымокла с этой лейкой!.. А вы? Не вымокли?

– Самую малость.

– Я дам вам полотенце.

– А что вы собирались поливать? Из лейки?

– Вон барбарис. Только что посадила.

– Я полью, – сказал Андрей Данилович решительно и взялся за лейку. – И приду.

Марина пожала плечами.

…Какой странный человек!.. Говорят, большой начальник, но как-то совсем непохоже. Впрочем, она плохо разбирается в больших людях!..

Войдя в дом, она быстро огляделась, проверяя, все ли в порядке. Все было в порядке. Она переставила Настины кроссовки в шкаф, стянула куртку и пошла к себе.

Нет, ну очень странный человек, думала она, переодеваясь. Явился в малознакомый дом, говорит, что за сыном, значит, и сын скоро явится!.. Какая-то бесцеремонность получается. И что с ним делать до приезда сына? Нужно же как-то развлекать, угощать, а у нее только бульон!..

Странный человек. Барбарис вызвался поливать!..

Марина Тимофеевна посмотрела на себя в зеркало. Не затем, чтобы проверить красоту, она уже давным-давно не проверяла никакую красоту, а чтоб понять, все ли прилично. Точно таким же взглядом она осматривала комнату. Да, все прилично.

На ходу закатывая рукава, она подошла к плите. Андрей Данилович заходил в дом.

– Будете обедать?

Липницкий подумал, что отказываться глупо, если