наличествует далеко не всегда. Если обратиться к истории и к доисторическим временам, выяснится, что на протяжении столетий мужчины и женщины, располагая нужными навыками, совершенно не желали обращать внимания на проблемы, столь занимавшие их потомков. Например, бессмысленно думать, что в промежутке с тринадцатого по двадцатое столетие человеческий разум подвергся неким эволюционным изменениям, сопоставимым, скажем, с изменениями в физической структуре лошадиного копыта за несравненно более долгий геологический период. Просто люди постепенно отвернулись от одних сторон реальности и начали смотреть на другие. В результате, среди прочего, возникло и получило развитие естествознания. Наше восприятие и наше понимание направляются в основном волей. Мы видим только то, что, по той или иной причине, хотим видеть, и думаем лишь о том, что, по той или иной причине, хотим понять. Если имеется воля, всегда рядом найдется мышление. Человеческий разум обладает почти безграничными возможностями. Чем бы мы ни занимались – интуитивно постигали Божественное или производили самоходные огнеметы, – добиться успеха возможно при условии, что наша воля к достижению поставленной цели будет достаточно крепкой. Не подлежит сомнению, что многое из того, чему современные люди уделяют большое внимание, полностью игнорировалось нашими предками. Следовательно, не развивалось само плодотворное и четкое мышление об этом многом (причем сказанное относится как к доисторическим временам, так и к заре современной эпохи).

Отсутствие подходящего словарного запаса и пригодной точки отсчета, а также отсутствие какого бы то ни было выраженного и постоянного желания создавать эти необходимые инструменты мышления – вот две основные причины, по которым множество из почти бесконечного количества способностей человеческого разума на протяжении долгого времени оставалось незадействованным. Третья, не менее, по-своему, значительная причина состоит в следующем: большая часть оригинального и плодотворного мышления есть плод умственной активности людей, отличающихся плохим здоровьем и совершенно непрактичным складом ума. В силу этого, а также в силу того обстоятельства, что ценность чистой мысли, аналитической или интегральной, в той или иной степени признается во всем мире, каждое цивилизованное общество обеспечивало и обеспечивает мыслителям определенную защиту от невзгод и бед повседневной жизни. Скит, монастырь, колледж, академия и исследовательская лаборатория; подаяние, дары, покровительство и гранты из средств налогоплательщиков – таковы основные методы сохранения «редких птиц», то есть богословов, философов, людей искусства и ученых. Во многих первобытных обществах условия жизни очень тяжелые, избытка богатства не существует. Прирожденный мыслитель должен совершенно самостоятельно бороться за выживание и положение в обществе. В итоге он чаще всего либо умирает молодым, либо настолько поглощен борьбой за выживание, что у него не остается возможности заниматься чем-то еще. Значит, будет преобладать философия свирепых экстравертов, людей действия.

Все это проливает определенный свет – пусть тусклый и умозрительный – на проблему вечности Вечной Философии. В Индии священные писания трактовались не как откровения, ниспосланные свыше в определенный исторический момент, а как вечные «евангелия», существующие изначально и бесконечно, на протяжении всей истории человечества наряду с историей любых других плотских иди бесплотных существ, наделенных разумом. Сходную точку зрения высказывал и Аристотель, считавший фундаментальные религиозные истины вечными и неистребимыми. Стадии развития и отступления сменяют друг друга (в буквальном смысле двигаются по кругу), но великая истина о Боге как Первотворце мироздания, которое обрело долю Его божественности, никогда не подвергалась сомнению. Из свода наших знаний о доисторическом человеке (а эти знания сводятся к нескольким обработанным камням, наскальным рисункам и примитивным скульптурам), а также из выводов, почерпнутых из других, более основательно документированных областей знания, что вообще можно сказать о традиционных учениях? На мой взгляд, они могут быть истинными. Известно, что на протяжении всей истории человечества регулярно – довольно часто – появлялось довольно большое количество прирожденных мыслителей, как аналитиков, так и «интегристов». Посему есть все основания предполагать, что с такой же регулярностью они появлялись и до возникновения письменной истории. Разумеется, многие из этих людей умерли молодыми или не получили возможности проявить свой талант. Но некоторые из них должны были выжить. В этой связи показательно, что у многих современных дикарей прослеживаются два образа мышления – экзотерическое мышление не склонного к философствованию большинства и эзотерическое мышление (зачастую монотеистическое, основанное на убеждении, что Бог не только могуч, но добр и мудр), доступное лишь посвященному меньшинству. Нет поводов думать, будто доисторические люди жили в более тяжелых условиях, чем многие современные дикари. Но если естественный, как кажется, для прирожденного мыслителя эзотерический монотеизм возможен во многих современных примитивных сообществах, большинство членов которых привержены естественной (опять-таки, как кажется) для людей действия политеистической философии, то схожее эзотерическое учение вполне могло возникнуть и в доисторических сообществах. Да, современные эзотерические доктрины могут быть унаследованы от цивилизаций с более высоким уровнем развития. Но даже в этом случае важно, что некоторые члены подобных обществ восприняли эти доктрины и посчитали их ценными, приложив все усилия для их сохранения. Мы видели, что многие мысли приходят на ум только при наличии соответствующего словарного запаса и точки отсчета. Но фундаментальные идеи Вечной Философии могут быть изложены при помощи очень простого словаря, а непосредственный опыт, с которыми эти идеи должны соотноситься, можно получить и вовсе без всякого словарного запаса. Диковинные откровения и богоявления считаются нормальными для маленьких детей, на которых подобные ощущения оказывают глубокое и постоянное воздействие. Но нет причин полагать, что события, происходящие в наше время с людьми, обладающими скромным словарным запасом, не могли происходить в глубокой древности. В современном мире (как указывали Воэн, Траэрн, Вордсворт[190] и другие) ребенок по мере взросления удаляется от прямого осознания единой Основы мироздания; привычка к аналитическому мышлению гибельна для мышления интегрального, будь то на психическом или на духовном уровне. Психическая озабоченность может быть основным препятствием на пути к подлинной духовности – и нередко оказывается таковым. Сегодня (скорее всего, так было и в далеком прошлом) в первобытных обществах налицо повальное увлечение психическим мышлением, которое требует особого таланта. Но некоторые все же сумели выйти за рамки этого мышления и добраться до подлинно духовного опыта – в точности так, как даже в современных индустриальных сообществах некоторые люди преодолели господствующую озабоченность материальным и господствующую привычку к аналитическому мышлению, обретя непосредственное познание духовной Основы сущего.

Таковы вкратце основания для утверждения, что исторические традиции восточного и нашего классического прошлого могут быть истинными. Любопытно, что по крайней мере один видный современный этнолог согласен с Аристотелем и ведантистами[191]. Доктор Пол Радин[192] в своей работе «Примитивный человек как философ» пишет: «Ортодоксальная этнология была, по сути, любительской и совершенно некритичной попыткой подогнать дарвиновскую теорию эволюции к