– Что? – Клещ вздрогнул. Погруженный в свои мысли, он не заметил, как Пастух уселся за руль и даже завел двигатель.

– Едем? – Пастух настороженно смотрел на него.

– Куда? – не понял Клещ и неожиданно очнулся от тягостных мыслей. – Домой. Только ты не вздумай кому брякнуть!

– Может, завтра вы будете требовать молчания от человека, который так же, как и их, меня?.. – Он не договорил. Лишь испытующе посмотрел на шефа.

– Ты не такой лох и на их месте не окажешься, – возразил Клещ.

– Ваш ответ равносилен предположению. – Пастух опустил окно и закурил.

* * *

Джин проснулся от грохота посуды на кухне. Поднявшись, посмотрел на часы. Было семь. Перевел взгляд на диван. Шамана уже не было.

Хмыкнув, он встал, натянул брюки и вышел из комнаты.

Шаман сидел за столом. У газовой плиты суетилась Лизка. В меру накрашенная девушка что-то негромко напевала. Каштановые волосы, перетянутые на затылке резинкой, рассыпались по спине.

– Доброе утро! – Она окинула изучающим взглядом мощный торс Джина и вновь отвернулась к плите.

Ничего не ответив, Джин направился в ванную.

Вчера перевозивший их на стареньком «Опеле» уже немолодой, наполовину лысый мужчина по имени Саша высадил его и Шамана на одной из станций недалеко от Москвы, назвав адрес этой девушки. Добравшись до столицы на электричке, они взяли такси и приехали сюда.

Лизка встретила горцев настороженно. По словам Саши, который отправил их к ней, она уже была предупреждена о гостях. Заодно он на полном серьезе попросил вести себя с девушкой достойно и не обижать ее. Из дома не выходить. Ждать человека от Хакима. Кто это такой и как они узнают, что тот, кто придет, не мент, он не пояснил. Лишь пожал плечами, сославшись на то, что его дело только доставить их в столицу.

Включив воду, Джин достал сотовый и, набрав номер Родимова, продиктовал адрес, где они находятся. Генерал дал понять, что по мере возможности с этого времени постарается контролировать все перемещения своих офицеров.

Приведя себя в порядок, Джин вернулся на кухню. Стол уже был накрыт. Дымились две чашки чая, стояла тарелка с бутербродами с ветчиной и сыром. Едва он опустился на табурет, Лизка выставила перед ним яичницу.

Кивком поблагодарив девушку, он взял вилку.

– Как спалось? – Лиза выключила газ и развернулась к ним лицом, скрестив на груди руки.

– Спасибо, нормально, – с набитым ртом ответил Шаман.

– Вы из Чечни? – осторожно поинтересовалась она.

– А что, – Джин посмотрел в ее карие, немного настороженные глаза, – тебе ничего о нас не сказали?

– Так… – Она взяла пластиковый табурет и, подойдя к окну, поставила его у батареи. Открыла форточку. Усевшись, достала из кармана халата пачку длинных дамских сигарет, закурила. – В общих чертах.

– Странно, – Джин переглянулся с Шаманом, который перестал жевать, следя за разговором. – А не боишься?

– Чего?

– Да мало ли, – уклончиво ответил Джин, беря бутерброд. – Вдруг мы убийцы или маньяки?

– Мне обещали, что с вами проблем не будет. – Она выпустила тонкую струйку дыма, стряхнула пепел в стоящую на подоконнике пепельницу.

– Кто хоть сказал? – спросил Шаман.

– Один мой знакомый. – Она передернула плечами. – Вы его наверняка знаете. Зовут Хаким.

– Впервые слышу. А ты? – Джин вопросительно посмотрел на Шамана.

Тот лишь пожал плечами.

– Чем он занимается?

– Бизнес, – она улыбнулась. – Кем может быть в Москве человек с таким именем?

– При чем тут имя? – удивился Шаман.

– Да так, – она слегка смутилась. – Я, например, не видела, чтобы мужчина с Кавказа работал дворником или учителем.

– Плохо знаешь, – Джин нахмурился. – Да, улицы мести не станет. У нас это женщины делают. А все остальное – пожалуйста.

– Извини, если обидела. – На щеках девушки выступил легкий румянец. Хмурый вид Шамана слегка напугал ее.

– Ты учишься? – Шаман, не сводя с Лизы взгляда, забросил в рот ломтик сыра.

– Нет, – она покачала головой. – В прошлом году закончила экономический факультет. Сейчас работаю в «Империи» бухгалтером.

– Это торговый центр? – уточнил Джин, пытаясь вспомнить его адрес. – На Мясницкой, кажется.

– О! – Она удивленно посмотрела на него. – Хорошо Москву знаешь. Именно так. Он как раз и принадлежит Хакиму. Сейчас у меня отпуск.

– Ты его любовница? – в лоб спросил Шаман.

От такой постановки вопроса Джин поморщился.

Но Лизу ничуть не смутила прямолинейность чеченца:

– Нет, я сестра одного из его компаньонов.

– Он работает с русскими? – удивился Джин.

– А что тут такого? – вопросом на вопрос ответила она и потушила сигарету.

Выпив чай, Джин с Шаманом направились обратно в комнату. Лиза уже убрала постель.

Шаман взял в руки пульт, включил телевизор и плюхнулся на диван. Джин устроился в кресле. Пощелкав кнопками, нашли какой-то боевик.

Джин зевнул:

– Наверное, сегодня все прояснится.

– Хотелось бы, – Шаман вздохнул.

Говорить они о чем-либо опасались. Не исключено, что для изучения их биографий в комнате что-то предусмотрено. Джин оглядел стены, потолок, задержав взгляд на люстре. Потом, не вставая с кресла, заглянул под диван. Поднявшись, подошел к стене, исследовал обратную сторону небольшой картины, внимательно осмотрел книжный шкаф.

Догадавшись, что беспокоит друга, Шаман присел перед журнальным столиком, стоявшим между диваном и креслом, поднял плетеную вазу для фруктов. Ничего. Осторожно подвигал лежавшими на полке предметами. Среди нескольких книжек женских романов и пары журналов стояла коробка с нитками и иголками. Осторожно взяв коробку в руки, он неожиданно медленно вернул ее обратно. Заметив это, Джин выжидающе уставился на него.

Шаман вернулся на свое место и знаками дал понять, чтобы напарник сделал то же самое. Теряясь в догадках, Джин подчинился.

– Хорошо, что нам с Васей встретился Нияз, – заговорил по-чеченски Шаман. – Что бы мы без него делали? Нас обложили, как волков. Едва унесли ноги.

– Да, надо как-то отблагодарить этого человека. – Джин осторожно нагнулся и заглянул в коробку. Между катушек с нитками, под подушечкой для иголок, среди разных пуговиц, каких-то заколок виднелся лежавший на боку цифровой диктофон.

Многозначительно посмотрев на Шамана, Джин уставился в экран телевизора. Фильм закончился. Начался выпуск новостей. С первых же слов диктора он весь превратился в слух.