уже едва сдерживая рыдания, добрался к разбитой в крошево коляске. Глупая надежда снова шевельнулась в груди: крови нет! А вдруг успели? Вдруг…

Но, стоило только отбросить мысли и отдаться животному чутью, как за следующим же поворотом, между кустами уснувших до следующей весны роз, он нашёл её.

Афалия проползла метров двадцать, не меньше, оставив кровавый след, правой рукой прижимая готовые вывалиться, искромсанные ножом внутренности. Так и замерла кицунэ, устремлённая вперёд, впившись пальцами в дёрн. На застывшем лице уже не было отчаяния, непереносимой боли, она просто ушла из этого мира, мира, где на глазах матери…

Дыхание чуть не разорвало ему грудь, когда взгляд устремился к деревьям, вслед за выброшенной рукой мёртвой возлюбленной. Шатаясь из стороны в сторону, уже почти ничего не видя из-за застилающих глаза слёз, Элан медленно, шажок за шажком, на коленях, двинулся к двум окровавленным комочкам, прибитым огромными гвоздями к стволу…

Не бывает чудес, нет места в жестоком мире глупой надежде. Лис рвал криком бездушные небеса, рвал пальцы в кровь, борясь с ушедшим глубоко в дерево холодным металлом, а потом просто рыдал, прижав к груди мертвых детей. Он катался по земле, не отпуская Калена и Инию, выл раненым зверем, проклиная Вселенную за то, что в ней не нашлось места любимой женщине и двум маленьким лисятам…

Лесавесима, уставшая, избитая (дракониха не побоялась броситься в самую гущу сражения), ошарашенная всем случившемся, рвалась в полёт:

— Мама!!! Я его догоню гораздо быстрее!!!

Афалии и детей хватились тут же, как только расправились с нападавшими — Хельга точно знала, что с молодой мамой и её чадами случилась беда, иначе бы она вернулась в особняк, что было единственным здравым решением. Она, летунья, Мирра и несколько полицейских, что уже неслись со всех концов города к месту трагедии, бросились к призывному маячку сотового телефона.

Их нашли там же, у коляски: Лис (кто же ещё?) аккуратно уложил супругу на траву, рядом тела детей, дав материнским рукам в последний раз прикоснуться к дочери и сыну, курткой туго связал чудовищную рану на животе. Сам же он оставил у смертного ложа из травы и цветов только безмолвный крик ярости, да собственный запах, по направлению которого дочь и подруга безошибочно определили его намерения.

— Он пошёл по следу убийц!!! — орала Мирра, уже устремляясь вперёд, заплаканная, разъярённая и готовая к чему угодно, хоть к продолжению кровавой феерии.

— Нет!!! — Хельга понимала, что пешком им кицунэ не догнать, кроме того, хоть ей и был понятен порыв закадычной подруги рыжего плута, но…

— Он сейчас в ярости!!! Ты не сможешь остановить его!!!

Староста ещё рванулась, но это была уже инерция.

— Что делать?! — прокричал ей в лицо офицер. — Мы можем направить людей и машины на перехват…

Взмах руки, как и речь, прервал испуганный крик Ольги:

— Нет!!! Нет!!! Не вздумайте!!! Он сейчас убьёт любого, кто встанет на его пути!!!

Секундная растерянность на лицах людей её не смутила: холодный разум только имитирует чувства.

— Я им займусь!!!

Женщина-киборг тут же бросилась к мигающему сиренами мотоциклу, взревел мотор, и, перекрывая визг покрышек, вой сирен, стрекот приближающихся вертолётов, воздух разорвал приказ:

— Лесавесима!!! В воздух!!! Найди его!!!

Дракониха тут же прянула ввысь, мгновенно растворившись среди чёрного покрывала и россыпи звёзд, пока полицейские орали в рации, требуя убрать людей с улиц, ведущих на запад от парка…

Кровавая пелена застилает взгляд, только запах, тонкий и мерзкий, как костная гниль, ведёт вперёд. Тяжёлое дыхание звериным рыком рвётся из груди. Догнать!!! Разорвать в клочья!!! Плевать на все старания!!! Чихать на дело всей жизни — примирить людей с существованием эволэков!!! Это не люди!!! И они сегодня сдохнут!!!

Боль в груди, яростный огонь рвёт сердце, уже нет слёз, только чистая ярость берсеркера.

Что ты сделал, охотник, что же ты натворил?

Чем измерить те муки, что ты всем причинил?

Как простить тебе кровь, отпустить на покой?

Не жилец ты, охотник, Я иду за тобой!!!

Нашла!!!

С высоты птичьего полёта очень сложно рассмотреть в паутине дорожек, среди бесчисленных деревьев, машин, подземных переходов одного единственного человека. Но Лесавесима не человека высматривала, а своего отца, и не глаза вели её сквозь тьму ночи.

Не дождавшись ответа от мамы, летунья прорычала проклятье: невозможность общаться ментально всегда её страшно раздражала, а тут ещё и такое!!! Сосредоточься! Миг, и включился передатчик, и в сошедшем с ума эфире (полиция, национальная гвардия, медики, пожарные, все подняты из постелей!) полетела молния:

— Я нашла его!!! — Чуть повернуть голову, и за спиной, почти под перьями «стабилизатора» хвоста, видны проблесковые маячки мчащегося во весь опор мотоцикла. — Два квартала влево!!! И три вперёд!!! Он только что перемахнул через ограду парка!!!

Хельга тут же на полной скорости вписалась в поворот и погнала двухколёсного коня вперёд, не обращая внимания на сигналы светофора — благо водители слышали вой сирен, сопровождающий эту бешеную погоню за смертью, и убирались с дороги.

А смерть действительно не желала сдаваться, ураганом неслась вперёд! Кицунэ, одурманенный жаждой мщения, не замечал ничего и никого. Даже собственная дочь, что призраком кружила над головой и звала, не находила отклика. Только боль и сжигающая душу ярость были ей ответом…

Хельга огненным болидом влетела в парк, распугав полуночных гуляк рёвом мотора и воем сигналов. Уже был виден мелькающий в тени деревьев силуэт Лиса, мчащегося к одной ему видимой цели. А цель уже была в двух шагах: до «злачных» кварталов остались считанные сотни метров!

Только пересечь островок зелени и покоя, такой странный и раздражающе тихий в кровавом хаосе этой злой ночи, и всё! Элан рвал мышцы ног, ускоряя бег — аура убийц, что осталась на месте преступления, уже маячила впереди. Там, у грязных и вонючих пивных, которые любой нормальный человек обойдёт стороной, собрались выродки, которых… Которых…

Хлёсткий удар в плечо, и кицунэ кубарем катится по земле — Хельга выпрыгнула из седла на ходу, в полёте сцапав своего подопечного, и оба пошли кувырком, только чудом не переломав кости. Миг, и она завладела инициативой, железной хваткой припечатав рвущееся и орущее звериным криком тело к земле…

Прошло несколько бесконечно долгих минут, пока Оля и Лесавесима на пару удерживали Лиса. Он орал, кусался, бился, чуть не разрывая мышцы и сухожилья. Как же так!!! Я почти добрался!!! Вот эти твари!!! Вон они!!! Как же так… Как же…

— Папа… Папа…

Лесавесима, вся в слезах, прижимала голову рыдающего отца к своей груди, стараясь не смотреть на мать.