И будет еще понятнее, когда они поймут, что получили в ответ…

Алексей прекрасно понимал, что он, волею судьбы оказавшись сейчас главным действующим лицом, является, наверное, одновременно и единственным, кто благодаря своей подготовке способен себя противопоставить кавказскому беспределу здесь, в тихой российской глубинке. Надеяться на власть бесполезно. Власть – это правильное понятие, когда она целиком рассматривается как действенная величина, но в каждом отдельном случае все упирается в отдельных людей, в этой власти работающих, иногда честных, но гораздо чаще алчных, продажных, и прочих, кто признает только сиюминутный момент существования. Может быть, понимает, что становится частью замкнутого круга порочности системы, может быть, и сама система ему не нравится, но сил вырваться из этого круга нет, потому что та самая сиюминутная выгода перевешивает все остальное. Но власть всегда состоит именно из конкретных звеньев, она складывается из них в целое. И если целое еще может что-то делать иное, иногда и полезное простому человеку, то каждое конкретное звено власти этого делать не будет и постарается даже хорошую инициативу для собственной выгоды использовать. Те, кто во власти сидит, не могут разделять свое внутреннее со своей работой, как это обязан делать офицер спецназа. И в этом их беда, и в этом беда тех, кто вынужден власти подчиняться. Будь все иначе, не чувствовали бы алчные пришельцы себя здесь хозяевами…

Алексей понимал, что с властью бороться бесполезно и бессмысленно, потому что на смену одной власти может гораздо худшая прийти. И ни к чему это… Бороться можно только с конкретными людьми, власти принадлежащими или нет, но власть использующими. С этими бороться следовало теми или иными доступными методами… В данном случае бороться следовало с бандитами, с убийцами, которые нашли себе прикрытие во власти. Деньгами, дружественными или иными отношениями, семейными связями – они сами пытаются теневой властью стать и даже в какой-то мере стали уже ей…

* * *

Могла ли получиться какая-то случайность? Мог ли Ваха оказаться ни при чем?

Как человек, которому справедливость не чужда, Алексей себе этот вопрос задал. Он вспомнил каждый момент своего разговора с Вахой. Каждую интонацию старался мысленно повторить в памяти, каждое слово повторить и каждый взгляд понять…

В том, что Ваха враг, и в том, что Ваха послал своих парней на «Форде Скорпион» разобраться с Алексеем, в этом сомнений не возникало. Они и разобрались, они и определили, наглядно показали, что здесь есть сила, которая может Вахе противостоять.

Мог ли Ваха этим удовлетвориться? Мог ли он отступить?

Наверное, мог… С кулаками на танк бросаться мало кто будет, хотя и такие люди встречаются. Вопрос в том, как Ваха рассматривает Алексея… И здесь конкретный ответ дать нельзя.

Есть и другой ответ, который называется все так же – адат… Кровная месть… Тебя обидели, ты должен обидеть многократно сильнее… И Ваха не мог не понимать, что, получив отпор и не ответив сильнее, многократно сильнее, он сразу теряет свой авторитет… Он может гораздо больше потерять, поскольку авторитет для него, скорее всего, это все… Если он ведет здесь большой и прибыльный бизнес, без авторитета и его бизнес попадает под угрозу. Те люди из районной власти, что прикрывают его, не будут прикрывать человека, который лишился авторитета…

Да, скорее всего, Ваха не мог удовлетвориться разборкой около машины. Он не мог оставить такого показательного поражения без ответа. Но доказательств все равно нет… И можно ли без доказательств поступать с человеком, пусть и негодяем, пусть и подлецом, так, как собирался поступить Алексей с убийцами своей жены и дочери?…

Нужно найти доказательства… Чтобы потом всю оставшуюся жизнь не мучиться, не думать об этом… Нужно найти доказательства, и нужно найти непосредственных исполнителей… Сам Ваха наверняка во время поджога старался быть где-то на виду, чтобы подтвердить свое алиби. Если бы он был ни при чем, он мог бы быть дома, мог бы спать… А так он должен себя показать всем – вот он, и он был в стороне во время пожара…

* * *

Алексей вернулся в баню. Мужики, как ни странно, не слишком налегали на самогонку. Они словно бы ждали какого-то приказа к действию. И даже Мишкино оружие – тяжеленный кол, с которым он прибегал накануне вечером, стоял прислоненным к банной стене.

– Мне нужно в Москву съездить… – сказал Алексей. – Вечером вернусь, поздно…

– Не надо бы сегодня за руль… – сказал Геннадий.

– Мне съездить надо…

– После вчерашнего самогона пахнет изо рта… И нервы…

– Все равно надо… Я масла подсолнечного выпью, чтобы не пахло…

– А нам, дык, что делать? – спросил дядя Леня.

– А своими делами пока занимайтесь… Я потом попрошу вас что-нибудь сделать… Обязательно попрошу… Хотя… Можете сейчас подумать… Где и чем в округе кавказцы занимаются?…

– Все кавказцы?

– Все… А потом уже выбирать будем… Отдельно меня интересуют те, кто с Вахой связан…

– Почти все связаны…

– Тем лучше для нас и хуже для них…

– Сделаем… Они у всех на виду, и все ими недовольны…

Они сделают… Это Алексей уже понял… Мужиков обязательно надо держать около себя, чтобы помогали. Он уедет, он не будет здесь находиться постоянно. Но этот или другие «вахи» могут появиться всегда. И мужикам обязательно следует показать и объяснить, что вместе они представляют собой реальную силу, которая никакому «вахе» себя в обиду не даст…

– Михаил, ключи от машины…

Ключи с вечера у троюродного брата остались, когда он машину к себе во двор отгонял. Мишка протянул брелок.

– Я поехал… – сказал Алексей.

– Я ворота открою… – сказал Мишка. – Там одна створка с хитростью… Отваливаться любит… Сам не справишься…

До дома Пашкованцевых они шли медленно, Алексей трудно ходил, хотя на боль в ноге внимания приучился уже обращать мало, потому что эту боль вытеснила боль другая, гораздо более сильная. И даже опора на тросточку не помогала передвигаться быстрее. Но все же дошли, Мишка ворота открыл, Алексей за ворота уже выехал, когда позвонил отец.

Алексей очень боялся этого звонка. Он не знал, какие слова подобрать, чтобы объяснить, что произошло. Понимал, что для него это было ударом, а для пожилого отца такой удар перенести сложнее. И уж совсем боялся, что мать сама позвонит. Ей бы он вообще ничего сказать не смог. Сообщение мать могло бы просто убить…

Но мать, если звонила, всегда пользовалась городским телефоном, потому что плохо видела клавиши на трубке мобильника. Да и своего мобильника у нее не было.

– Здравствуй, папа… – сказал Алексей сдержанно.

– Здравствуй, сынок… – В этот раз оба, не сговариваясь, обошлись без традиционного в их общении полушутливого «здравия желаю». – Ну, как тебя приняли?

– Хорошо приняли… Тебе большой привет от дяди Лени с тетей Зиной и от моего братца Мишки… Еще вчера передавали…