Это сообщение вызвало бурю негодования и протестов со стороны зарубежных, в первую очередь британских и американских, правительственных кругов и общественных организаций. Британский МИД потребовал немедленной встречи своего консула с арестованным. У посольств и представительств Уральской Республики в западных столицах прошли демонстрации и митинги протеста. Однако Екатеринбург спокойно парировал все выпады, опираясь на международное прецедентное право, в том числе на дело Эйхмана и Оджалан.[20]Но настоящим громом среди ясного неба прозвучало заявление самого Чабисова о том, что его приезд в Екатеринбург стал результатом его собственного выбора, на который он пошел абсолютно добровольно и в полном осознании последствий такого решения. Что он считает свои действия в прошлом и настоящем абсолютно верными и готов доказать это на суде.

Это заявление было сделано во время личной встречи Чабисова с генконсулом Великобритании на Урале, которая проходила в присутствии представителей ведущих мировых информационных агентств, что исключало его двоякое толкование и сделало несостоятельными обвинения уральцев в давлении на Чабисова.

Операция «Белуга» была, таким образом, блестяще завершена. Дин и Лана после отправки Чабисова на Большую землю остались на острове на неделю. Хотелось отдохнуть, вдоволь покупаться и позагорать, поесть хорошей морской пищи, свежих фруктов, побаловать себя замечательным кубинским ромом, насладиться дивными пейзажами.

Сначала они рванули в Варадеро, курортный городок на севере Кубы, на полуострове Икакос. Это местечко, расположенное в 140 километрах от Гаваны, славилось своими хорошими отелями и самым чистым в мире пляжем. Насладившись ничегонеделанием, которое, впрочем, им быстро надоело, они через три дня переехали в Сороа, роскошный заповедник с крупнейшей в мире коллекцией орхидей. Если и можно было представить себе рай, то он, конечно же, походил на знаменитый местный оркидеарио,[21]который в начале сороковых годов прошлого века основал адвокат с Канарских островов Томас Фелипе Комачо. Однако Дина здесь не столько привлекали цветы, сколько великолепный водопад Салтон, созерцание которого приводило его в неописуемый восторг.

Побыв здесь два дня, они переехали в Гуама, удивительное место в центре кубинской сельвы, где 12 маленьких речных островков, соединенных деревянными мостиками, образуют единый парк развлечений с настоящей индейской деревней, крокодиловой фермой и ботаническим садом. Здесь нет знаменитых кубинских пляжей, но и изнуряющей тропической жары тоже нет.

Лана была в восторге от прогулки по 11-километровому речному каналу, окруженному девственным тропическим лесом, на выходе из которого открывается величавая панорама водной глади большого озера с группой островов с настоящими индейскими хижинами, покрытыми тростниковыми крышами. Крокодиловое мясо оказалось весьма вкусным, чем-то напоминающим белое мясо курицы, а рассказы о подвигах местного племени в борьбе с испанскими колонизаторами просто дух захватывали. И, конечно же, перед возвращением в Гавану Дин и Лана съездили в знаменитую Finca Vigia, где великий Хемингуэй написал повесть «Старик и море», за которую получил Нобелевскую премию. Переполненные впечатлениями, они поселились в отеле «Гавана Либре» в центре кубинской столицы.

Все эти дни они не говорили о делах, работе, планах на будущее и своих отношениях, полагая все это запретной темой на все время отдыха. Но отдых подходил к концу, и надо было что-то решать. Первой нарушила табу Лана. Они сидели на веранде чудесного ресторана «Капелья», в старом городе, где делают, пожалуй, лучшее в мире мороженое, когда она спросила:

— Когда домой?

— Думаю, никогда, — глядя ей в глаза, грустно ответил Дин.

— Я чувствовала. Но почему?

— Я не хочу возвращаться в Москву после восстания. Сейчас там идут всяческие преобразования, какие-то политические процессы, в которых надо либо участвовать, и тогда ты не будешь чувствовать себя отщепенцем, либо не участвовать, чем можно вызвать негодование и презрение соотечественников. Ни того ни другого я не хочу, — он подозвал официанта и заказал порцию рома с рефреской.

— А Екатеринбург?

— Он никогда не был мне родным городом. Я был-то там всего пару раз в жизни. Там у меня нет ни друзей, ни близких. И что мне там делать? — Дина этот разговор напрягал, и он с надеждой ждал скорейшего возвращения официанта.

— Ты мог бы работать у Гондалева, — с нажимом сказала Лана.

— Не мог бы. Возраст не тот, да и желания нет. Ну что ты мучаешь меня и себя!? Я же предлагал уже тебе и руку, и сердце. И говорил о своей мечте уехать куда-нибудь подальше от всех этих катаклизмов, в ту же Новую Зеландию…

— Да, предлагал. Да, говорил, — прервала его Лана. — Но я себе не представляю жизнь в тихой гавани тогда, когда у меня на родине происходят эпохальные события. И я не понимаю тебя. Ну что ты привязался к этой Новой Зеландии? Там же со скуки сдохнуть можно…

— А у вас можно подохнуть просто так, даже не от скуки, — довольно резко отреагировал Дин.

— Ты злой! Что ты имеешь в виду? — Лана начала потихоньку закипать.

— В России — сейчас как ни называй то, что воссоздается после слияния Урала и Москвы, все равно станет Россией, — так вот, в России в ближайшее время будут происходить весьма значимые перемены. И эти перемены не могут происходить без закручивания гаек, без ограничения каких-то свобод, в том числе и тех, которые касаются каждого. А я птица вольная. Я не хочу, да и не могу ограничивать себя в определенных вещах лишь потому, что это нужно правящей партии, классу, элите или еще какой-нибудь хрени, за которой прячутся обычные и часто весьма посредственные люди. — Официант наконец-то принес ром, и Дин, прервавшись, сделал большой глоток.

— Тебя действительно не волнует то, что мы, а я говорю «мы», имея в виду прежде всего русских людей, наконец-то начинаем возрождаться и вновь приобретаем статус великой державы, более соответствующий нашим желаниям и предназначению? — Лана понимала, что ее слова звучат излишне пафосно, но поделать с собой уже ничего не могла.

— Ланочка! Ну хорошо. Ну пусть статус. Но не жизнь же! Я же совершенно искренне желаю россиянам всего самого доброго. И если это доброе лежит через воссоздание империи, то и слава Богу! Я лишь хочу сказать, что лично мне это абсолютно неинтересно, — Дин уже сожалел, что этот разговор состоялся.

— Тогда зачем ты этой империи служил? — Лана все пыталась заставить его рассуждать логично.

— Зачем, зачем?.. Мне было интересно. А потом, моим любимым героем в детстве был Робин Гуд. Он помогал слабым и наказывал злых и жестоких. Он восстанавливал справедливость. При этом король, интересам которого он якобы служил, был такой же бяка, как и шериф. И в этом весь трагизм положения Робин Гуда, и моего, наверное. Я искренне считаю, что Чабисов и иже с ним реально сломали жизнь многим добрым, честным, порядочным людям, в том числе близким мне. Он уничтожил их прошлое и настоящее, лишил будущего. Вместо того чтобы строить и созидать, он ломал и крушил. У него был шанс объединить цивилизации — он их разъединил. Я считаю его личным врагом, и поэтому согласился участвовать в последней операции. Я свои обязательства перед своими друзьями выполнил. Надеюсь, что они выполнят передо мной свои: нормально расплатятся и оставят меня в покое, — Дин достал сигарету и закурил.