Элизабет приготовилась узреть мистера Коллинза во всем его великолепии и не могла не заметить, что, обращая их внимание на изящные пропорции комнаты, вид из окон и меблировку, он постоянно обращался к ней, словно желая дать ей почувствовать, чего она лишилась, отказав ему. Однако, хотя все выглядело очень аккуратными уютным, она не смогла утешить его хотя бы вздохом сожаления, а, напротив, изумлялась, что ее подруга способна сохранять веселым вид при таком спутнике жизни. Когда мистер Коллинз изрекал что-нибудь, что могло бы сконфузить его супругу, Элизабет невольно взглядывала на Шарлотту. Раза два она как будто заметила легкую краску стыда на ее щеках. Но чаще Шарлотта благоразумно пропускала его слова мимо ушей. После того, как они просидели в гостином достаточно долго, чтобы полюбоваться каждым предметом мебели в ней, начиная от буфета и кончая каминной решеткой, а также подробно рассказать о дороге и о том, что поделывали в Лондоне, мистер Коллинз пригласил их прогуляться по саду, весьма обширному, отлично спланированному, уходом за которым он занимался самолично. Работа в саду была одним из его самых похвальных удовольствий, и Элизабет могла только восхищаться невозмутимым выражением, с каким Шарлотта говорила, как оно полезно для здоровья, и призналась, что всячески поощряет мужа. Там, водя их по всем продольным и поперечным дорожкам и почти не давая им времени произнести похвалы, которых он требовал, мистер Коллинз описывал все открывавшиеся оттуда прелестные виды с таким педантичным тщанием, что от красоты не оставалось ничего. Он перечислял все луга в каждом направлении и мог сказать, сколько деревьев в самой дальнем рощице. Однако виды, открывавшиеся из его сада, да и все прочие, какими могли похвастать графство, да и страна, не шли ни в какое сравнение с видом на Розингс в просвете между деревьями парка почти прямо напротив его дома. Здание было красивое, в новомодном стиле и удачно расположено на пригорке.

Из сада мистер Коллинз намеревался провести их по двум его лугам, но барышни, чьи башмачки не годились, чтобы гулять по заиндевелом траве, пошли назад, и с мистером Коллинзом остался только сэр Уильям. Шарлотта провела сестру и подругу по всему дому, возможно, радуясь случаю показать им его без мужа. Он был невелик, но хорошо построен и удобен. И все было прилажено и расположено с практичностью и изяществом, в которых Элизабет узнала руку Шарлотты. Когда можно было забыть о мистере Коллинзе, дом действительно дышал уютом, и по явному удовольствию, которое в нем черпала Шарлотта, Элизабет заключила, что мистер Коллинз бывает забыт довольно часто.

Она уже узнала, что леди Кэтрин все еще не отбыла в столицу, о чем было вновь упомянуто за обедом, когда мистер Коллинз, присоединившись к ним, объявил:

— Да, мисс Элизабет, вы будете иметь честь увидеть леди Кэтрин де Бэр в ближайшее воскресенье в церкви, и мне незачем упоминать, каким восторгом вы преисполнитесь. Она — сама благосклонность и снисходительность, и я не сомневаюсь, что после окончания службы она удостоит вас частичкой своего внимания. Я могу без колебаний сказать, что она будет включать вас и мою сестру Марию в каждое приглашение, которым почтит нас, пока вы будете гостить тут. Ее обхождение с моей любезной Шарлоттой — само очарование. Мы обедаем в Розингсе дважды в неделю, и нам никогда не приходится возвращаться домой пешком. Для нас закладывают экипаж ее милости. Мне следовало бы сказать «один из экипажей ее милости», ведь у нее их несколько.

— Леди Кэтрин поистине весьма почтенная и умная дама, — добавила Шарлотта. — И внимательнейшая из соседок.

— Совершенно верно, моя дорогая, это самое я и говорю. Она принадлежит к тем знатным особам, перед которыми следует благоговеть.

Вечер прошел главным образом за обсуждением хартфордширских новостей, в рассказах о том, о чем уже писалось, а когда он подошел к концу, Элизабет в уединении своей спальни могла поразмыслить над тем, насколько Шарлотта довольна своей жизнью, как умело она управляет мужем, с каким спокойствием терпит его, и отдала должное подруге. Кроме того, она попробовала представить себе, как пройдет ее визит: тихие приятные занятия, докучные вторжения в них мистера Коллинза и развлечения, ожидающие их в Розингсе. Ее живое воображение быстро нарисовало самые убедительные картины.

На следующий день, вскоре после полудня, когда она переодевалась у себя в комнате для прогулки, внезапно какой-то шум внизу словно вверг весь дом в смятение. Она прислушалась и вскоре услышала, как кто-то стремглав бежит вверх по лестнице и громко зовет ее. Она открыла дверь и увидела на площадке Марию, которая, задыхаясь от волнения, вскричала:

— Ах, милая Элиза! Поспешив столовую. Оттуда ты увидишь такое! Нет, я не скажу тебе что! Поторопись! Спустись поскорее!

Элизабет напрасно задавала ей вопросы, Мария не пожелала ничего ей больше сказать, и они вдвоем вбежали в столовую и прильнули к окну, выходившему на дорогу, чтобы увидеть обещанное диво. У садовой калитки стоял низенький фаэтон, и в нем Элизабет узрела две женские фигуры.

— И все? — воскликнула она. — Я уж подумала, что в сад забрались свиньи, а это всего лишь леди Кэтрин и ее дочь!

— Душечка, — сказала Мария, возмущенная подобной ошибкой. — Это не леди Кэтрин. Старуха — миссис Дженкинсон, которая живет у них. А вторая — мисс де Бэр. Нет, ты только посмотри на нее. Она же просто карлица. Кто бы мог подумать, что она такая тощенькая и так мала ростом!

— И она нестерпимо груба, если заставляет Шарлотту стоять на таком ветру! Почему она не зашла в дом?

— Шарлотта говорит, что в дом она заходит очень редко. Если мисс де Бэр переступает их порог, это величайшая честь.

— Мне нравится ее наружность, — сказала Элизабет, вдруг подумав совсем о другом. — Она выглядит болезненной злючкой. Да, она будет ему отличной парой. Именно та жена, которая ему нужна.

Мистер Коллинз и Шарлотта вместе стояли у калитки, беседуя с мисс де Бэр и ее спутницей. A сэр Уильям, к большому удовольствию Элизабет, застыл в дверях, созерцая воплощение знатности в фаэтоне и кланяясь всякий раз, когда мисс де Бэр обращала взгляд в его сторону.

Наконец все было сказано, фаэтон покатил дальше, а сэр Уильям, его зять и дочь вернулись в дом. Едва мистер Коллинз увидел Элизабет с Марией, как начал поздравлять их с великим счастьем, выпавшим на их долю. Затем Шарлотта объяснила, что все они приглашены к обеду в Розингс на следующий день.

Это приглашение довершило триумф мистера Коллинза. Его заветным желанием было самому представить своим пораженным гостям величие и роскошь, окружающие его покровительницу, дать им своими глазами увидеть, сколь она любезна с ним и с его супругой. То, что случай для этого представился так незамедлительно, явилось знаменательнейшим примером снисходительности леди Кэтрин, и он не находил слов для изъявления своего восторга.

— Признаюсь, — сказал он, — меня бы не удивило, если бы в воскресенье ее милость пригласила нас на чай, с тем чтобы мы провели вечер в Розингсе. Зная ее доброту, я был в ожидании, что это произойдет. Но кто бы мог предвидеть знак внимания, подобным этому? Кто бы мог вообразить, что мы получим приглашение отобедать там (и приглашении всем нашим гостям!) на другой же день после вашего приезда?