–Он точно не придет?-переспросила меня Снежа, пристраиваясь на диване.

–Точно, он когда уезжал, сказал, что пропадает как минимум на неделю… У него важный бой. Сборы, воздержание и всё такое…

Снежано ничего не сказала, только поджала губы.

Утром, в районе девяти часов, в дверь позвонили. Курьер. Огромный пакет, от вида которого мне стало не по себе. Я открыла коробку и вытащила оттуда шикарный плащ Бёрберри, самую дорогую модель из линейки, я конечно же, на нее засматривалась в интернете… Самую дорогую, потому что самую изысканную и женственную- до щиколоток, с красивыми лацканами и четкой линией плеча. В коробке была записка.

«Ты достойна оригинала, Бэлла, а не подделки… Скучаю…»

Слезы снова проступили на мои глазах. Подруга подошла и подняла выпавшую из рук открытку с запиской.

– Я правильно понимаю, что это плащ стоит больше, чем полгода моей работы когтеточкой в салоне?

Я кивнула утвердительно, шмыгая носом.

– Ты будешь полной дурой, девочка, если из-за псевдогордости и ревности упустишь вот это всё… Так что… Давай-ка быстрее срезай этикетки и побежали в торговый центр- заказывать тебе на окна новые шторы, эти- просто чудовищные…

Бэлла

Хорошо, что у меня было это время наедине с собой. Наверное, приди он ко мне в первый день, вместо Снежаны, я бы наломала дров. А сейчас… Сейчас пелена шока немного сошла с глаз и я могла уже более трезво оценивать ситуацию. На самом деле, если бы я еще тогда себе призналась в правде, то назвала бы это состояние принятием. Нет, не в медицинском, психологическом понимании этого слова, потому что до того, чтобы смириться, свыкнуться с той ролью, которую он отвел мне в своей жизни, было еще очень далеко. Тогда я просто признала факт, что в жизни Алана есть другая женщина… Как это всегда бывает в токсичных отношениях, где один партнер более зависим от другого, я искала оправдание ему, себе, ситуации… И даже лекция Снежаны в моей голове отфиксировалась избирательно. Я слышала только то, что хотела слышать, за что могла зацепиться, как за торчащие из среза почвы ветки во время своего падения в пропасть. Правда ведь, не все еще потеряно, невеста- не жена… Мне действительно с ним по-женски хорошо с этим не поспоришь. Ну а главное, даже если откинуть все остальные частности, мне ведь действительно некуда было идти… Давайте признаемся хотя бы сами себе- человек, познавший и прочувствовавший нужду и вдруг в одночасье оказавшийся в достатке и довольстве, подобен дворовому котенку, который будет ластиться к взявшим его в теплый сытный дом новым хозяевам, громко урча. Да, в нашей паре я была дворовым котенком. И не надо меня осуждать и говорить, что я сама себя принижала. Тот, кто не пережил то, что пережила я, не поймет… И потом… Как бы ситуация ни выглядела со стороны, женскую интуицию никто не отменял. А я видела и чувствовала, как Алана тянуло ко мне, что я была важна ему, небезразлична. Может быть, он даже тогда еще сам не понимал, насколько небезразлична.

Мои занятия на подкурсах в Строгановке начались через день после шокирующего открытия. К тому моменту, слава Богу, я уже была более-менее в форме. Помню, как спускалась в ждущее меня у подъезда авто с этюдником наперевес. По приказу Алана везти меня должен был Давид.

Он скупо со мной поздоровался, забрал громоздкую поклажу, чтобы положить ее в багажник, даже открыл дверь в салон. Правда, суровости и пренебрежения на его лице не поубавилось.

Я сидела в салоне, как мышка, и была дико рада, что мы относительно быстро доехали, что я стрелой выскочила из машины, что удалось вырваться из этого напряжения. Чувство неловкости, осознания теперь, почему он так скептически ко мне настроен, даже затмило мое волнение перед началом занятий и знакомством с кучей новых людей, явно талантливее и образованнее меня, как я тогда думала, девчонки из провинциального поселка на окраине мира.

Каково же было мое удивление, что встретившая меня аудитория ребят оказалась очень приветливой, даже дружелюбной. Здесь были очень разная публика, разных возрастов. Оказывается, в Строгановку шли учиться не только выпускники школ, но вполне себе состоявшиеся специалисты, пожелавшие освоить новые профессии или усовершенствовать нынешние. У нас на занятиях был креативный менеджер одного известного московского дизайнера одежды, директор пиар-агентства, веб- дизайнер. Были и такие, как я- еще зеленые и неопытные в профессиональном плане, но жаждущие новых знаний, открытые к ним. Я не ожидала, что на первом же задании- когда нам поставили простую, как сказала преподаватель, задачу сделать легкий этюд, взяв за основу любую композицию в зале, на что упадет глаз, меня похвалили.

«У Вас легкая рука, и мне нравится Ваша интерпретация действительности, интересный ракурс… Немного уверенности- поработаете над техникой- и просто замечательно… И не бойтесь использовать грифели потолще и больше растушёвывайте. Вы же знакомы с формопластом? Нет? Восхитительная вещь, незаменимая- ластик, равномерно убирающий цвет на оттенок.»

От всех этих лестных слов я хотела воспарить над Москвой и сделать три сальто.

Мы обменялись телефонами с несколькими сокурсниками. Выходили с занятий вместе. Давно не чувствовала такой легкости… Даже в школе последние годы, когда сознание даже моих, казалось бы, друзей детства еще не было помутнено социальными условностями…

–Ты на метро?-спросила меня Галя, мама годовалой малышки в декрете, которая пошла на эти курсы, чтобы освоить новую профессию- рисует она давно- хочет быть иллюстратором детских книг. У нее даже свой блог есть в соцсетях, где она уже выкладывает тематические работы. Интерес публики есть.

В этот момент глаза как раз упали на припаркованную у входа машину Давида. Стало как-то жутко неуютно, неудобно… А может быть даже и стыдно.

–Меня ждут… В следующий раз поедем вместе.

Глаза Гали быстро пробежали по машине, задержались на водителе, вернулись ко мне. Она кивнула и улыбнулась. А я так и не поняла, что именно в этот момент выражал ее изменившийся взгляд- то ли лукавую игру, то ли насмешку, то ли женское понимание…

Мой мрачный водитель снова галантно помог мне обустроиться в машине. И все же эта атмосфера между нами несказанно давила.

–Давид, может быть, я сама буду ездить на занятия? Здесь же недалеко. Я могу вызывать такси, или на метро… Не хочу Вас отвлекать от дел.

–Это моя работа. Алан не допустит, чтобы ты ездила на метро или такси,– сухо отвечает он, не глядя на меня.

Я снова молчу, нервно теребя края плаща. Следующие слова сами срываются с моих губ. У меня так часто бывает, когда я нервничаю. Потом сильно себя корю, что не могла держать язык за зубами, но в момент…

–Вы презираете меня, да? Поэтому так себя ведете? Считаете меня шлюхой?

В ту же секунду мои щеки наливаются краской. Зачем? Ну зачем я это сказала? Хотела ударить себя по губам, но что это исправит… Слово-не воробей…