— Что-то ощутил?

— Давай ему покажем, — загорелась Кузя.

— Нельзя, — возразила Светлана. — Он может обжечься. А то ипогибнет. Тебе его не жалко?

Кузя обхватила шею Мрака, жарко поцеловала в нос:

— Я его не подпущу к ним. Ну пойдем! Прошу тебя.

— Завтрак съешь? — спросила Светлана. — Уши дашь вымыть?

— Дам, — ответила Кузя угрюмо.

Она взяла его за шерсть на загривке, и они пошли к дверямсоседней палаты. Светлана сама сняла замки, отодвинула три бронзовых засова.Дверь приоткрылась, в морду ударил сухой нагретый воздух.

В середке комнаты прямо на полу лежали блистающие неземнымсветом четыре золотых вещи. Или не золотых, но сверкали они так, что глазамбыло больно.

Щурясь, Мрак рассмотрел золотой кубок с широкими краями,чару, по-местному, рядом лежит плотницкий топорик с узким лезвием, дальшесверкает немыслимым светом золотое ярмо, а выше всех торчит орало. Оновонзилось острым лезвием в камень, оплавив его, теперь вызывающе вздымалоизогнутую рукоять.

Мрак вскинул голову. Так и есть, видно как латали каменныйпотолок. Эти вещи проломили крышу и два поверха!

— Вот видишь, — сказала Кузя победно, — он совсем небросается на них!

— Он ничего не понимает, — сказала Светлана снисходительно,— Для собак и мы — боги. Им не расскажешь, что эти вещи рухнули с небес. И чтони один из смертных не в состоянии взять в руки. Кто пытался — сгорел внебесном огне!

— Это я ему сказала, — возразила Кузя. — Потому он и стоитсмирно.

— Вот и хорошо. Потому что сгорит всякий. Человек или зверь.А этим вещам отныне и вовеки быть здесь! Умножая славу и мощь нашего царства.

Отныне и навеки, подумал Мрак с невеселой иронией. На светеничего нет отныне и навеки, бесподобная Светлана. Когда-то и киммеры думали,что их Меч отныне и навеки... Но уже нет ни Меча, ни киммеров.

Кузя что-то нашептывала ему строгим голоском, указывала нагорящие белым огнем вещи, грозила пальчиком, а Мрак смятенно думал, что исамому не верится... Может ли простой человек творить такое? Оказывается,может. В какие-то мгновения своей жизни бывает равен богам. А значит,становится богом. А потом... потом обыденность берет верх. И человек становитсячеловеком... а иной раз падает еще ниже. Много ниже.

Может быть, подумал он со страхом, даже каждый бывает богом.К счастью или к несчастью, большинство об этом не подозревает. И редкие мигитворения уходят незаметно.

— А теперь покажем поварню, — предложила Кузя.

— Нет, — возразила Светлана. — Поварню покажет кто-нибудь изчеляди.

— Я хочу сама, — заныла Кузя.

— Царской дочери не пристало, — твердо отрезала Светлана

— Почему?

— С царской дочери пример берут.

— И пусть берут!

— Кузя, — сказала Светлана строго. — Есть вещи, которыецарским дочерям не дозволены.

— Всем дозволены, а мне нет? — завопила Кузя.

— Нет.

— Так зачем же быть царскими дочерьми? — возмутилась Кузя.

Светлана ответить не успела, снизу донесся крик, ругань,кто-то скатился по ступенькам. Мрак встал со шкуры барса, шерсть вздыбилась. Вгорле нарождался рык, а лапы подогнулись для прыжка на дверь.

Светлана придержала его за шерсть. Крикнула:

— Что там стряслось?

В дверь просунулась голова Яны:

— Опять двое убиты!

— Кто? — выдохнула Светлана с замершим сердцем.

Лицо Яны расплылось в широчайшей улыбке:

— Люди Горного Волка... Мелочь, а приятно!

Она исчезла, слышно было как побежала дальше, узнаватьподробности или разносить новости. Светлана с бьющимся сердцем отодвинула картузамка. Выходит, древний дух бывшего властителя замка все еще не повергнут!

— А ведь еще даже не ночь, — сказала она тихо, —только-только начинает темнеть...

Во дворе слышались крики, потом вспыхнули огни. В середкедвора воздвигали столб, спешно таскали тяжелые камни. Несколько человек присвете факелов рыли яму. Встревоженная, Светлана ударила в медный щит, а когдаприбежала запыхавшаяся Яна, спросила сухо:

— Что там?

— Ой, царевна!.. Горный Волк бился головой о стены, чуть необезумел. Там и сейчас видно вмятины в стене. А волхв объяснил ему, что топтатькости мертвеца — только дразнить. Мертвеца нужно похоронить достойно, тогдадуша успокоится, он заснет вечным блаженным сном. И вредить не будет.

— Так это ему копают?

— А рядом готовят костер для сжигания. Волхвы таскают другдруга за волосы, слышишь крик? Спорят какие похороны ему достойнее. Никто незнает как в те времена провожали покойников. Один волхв даже сообщил, что вдревности их выставляли для расклевывания птицами. Но это не сделать, ибо какиептицы будут жрать пыль? А вот сжечь или закопать, да еще какие жертвы принести,дабы умаслить...

Светлана закусила губу. Горный Волк распоряжается в ее домекак в своем. И его слушают не только его воины, но и дворцовая челядь. Явнобольшинство уже считает его будущим властелином. Но ей вмешаться опасно, могутне послушать. Придется выгонять слуг или наказывать, а это еще рискованнее, ееуже не считают здесь хозяйкой.

Ладно, пусть хоронит. Все-таки это один из ее предков, такможно объяснить своим сторонникам. Она совсем не против, что Горный Волк как иположено покорному подданному, хоронит одного из ее предков и отдает емупоследние почести!

Надо сказать Ивашу, сложит песню. Он сумеет поддержать ееупавший дух, как делал всегда.

Снова приоткрылась дверь, Яна сообщила:

— Там собаку привели.

— Собаку? — не поняла Светлана. — Зачем?

— А для волка, — объяснила Яна с готовностью. — Волхвыговорят, что у них, как и у людев, ндрав улучшается. Ну, ежели кровь погоняют!

Не дожидаясь ответа, она обернулась и помахала рукой. Дверьоткрылась шире, появился псарь с крупной ухоженной собакой на коротком поводке.Глаза у собаки были испуганные и глупые. Шерсть блестела.

Светлана в затруднении оглянулась на волка. Тот приподнялся,смотрел на красивую собаку с удивлением. Та уперлась всеми четырьмя в пол,шерсть от ужаса встала дыбом.

Светлана спросила обеспокоено:

— А она хоть... благородных кровей?