— «Кокос» и «Тупицы» играют через пару минут в полуфинале. Пойдешь смотреть?

— Я лучше посплю. Я ужасно устала, — сказала Бриджит.

— Ладно. — Шерри повернулась, чтобы уйти. — А я все думала, когда же иссякнет такой фонтан энергии…

Через несколько часов пришла Диана и сообщила Бриджит, что «Кокос» побили «Тупиц». Это означало, что в финале встретятся «Такое» и «Кокос».

— Ты собираешься на ланч? — спросила Диана, стараясь не выдать волнения. В ее глазах читалось беспокойство.

— Может быть, чуть позже, — ответила Бриджит.

Диана покачала головой:

— Ну, давай же, Би, поднимайся. Что с тобой происходит?

Бриджит не могла объяснить, что с ней. Кто-нибудь должен был объяснить это ей самой.

— Я устала, — ответила она. — Иногда я просто отсыпаюсь. Падаю в постель на целый день.

Диана кивнула, словно поверила в то, что это еще одно из жизненных правил непредсказуемой Бриджит.

— Может, принести тебе что-нибудь? Ты, наверное, есть хочешь.

За Бриджит закрепилась репутация обжоры. Но сейчас она не чувствовала голода и покачала головой.

Диана старалась как-то осмыслить все это.

— Странно. За все семь недель в лагере я ни разу не видела тебя в помещении дольше трех минут. Никогда не видела, чтобы ты спокойно лежала, разве что когда спишь. И не припомню, чтобы ты отказывалась от еды.

Бриджит пожала плечами.

— Я бываю разной, — сказала она. Кажется, это была строчка из какого-то стихотворения, но она не могла вспомнить точно. Поэзию любил ее отец. Он обычно читал ей на ночь, когда Би была маленькой. Тогда она могла подолгу спокойно лежать на спине.

Папа!

Эти деньги я посылаю за разбитое окно. Я уверена, что стекло уже вставили, ведь Лидия так гордится этим домом и так боится свежего воздуха, но все же…

Дорогой Ал!

Я не могу объяснить, что произошло в доме Лидии — я имею в виду в вашем с Лидией доме. Когда я приехала в Чарлстон, я даже представить себе не могла, что все так сложится.

Дорогие папа и Лидия!

Я прошу у вас прощения за свое странное поведение. Знаю, что я одна во всем виновата, но, если бы вы хоть РАЗ выслушали меня, я бы, возможно, не…

Дорогое новое семейство папы!

Я надеюсь, что все вы счастливы в своем Обществе блондинов. Кстати, знайте, что люди должны скрывать от вас свои мысли.

P. S. Лидия, в этом свадебном платье у тебя слишком толстые руки.

Кармен вскрыла конверт и вытрясла все свои наличные: сто двадцать семь долларов. Она подумала вложить еще девяносто центов, но так, наверное, сделал бы любой семилетний ребенок. Кроме того, пересылать монетки по почте стоило баснословно дорого. Этот довод имел решающее значение для ее рационального ума.

Кармен не вложила записку, заклеила конверт и аккуратно надписала адрес, после чего стремительно выбежала на улицу, чтобы успеть на почту до закрытия. Интересно, стала бы после этого ее мама утверждать, что она все время слоняется по дому без дела?

В жаркий день, лежа на керамической плитке пола и уставившись в потолок, Лена думала о Бриджит. Последнее письмо подруги не на шутку взволновало ее. Би следовала велению своего сердца так безудержно, что Лену это порой коробило. Как правило, Би становилась победительницей, окруженной славой, но ведь так будет не всегда.

Неожиданно Лена вспомнила сон, который видела сегодня. Во сне она была маленьким домиком на белых шарнирах, свисавшим над пропастью. Какая-то часть ее хотела просто разжать эти скрюченные шарниры-суставы и упасть, другая же запрещала падать только для того, чтобы испытать ощущение полета.

Бабушка сидела на диване и шила. Эффи где-то гуляла. Лена могла поклясться своими Штанами, что она опять флиртует с официантом.

Мысли о Бриджит, или этот странный сон, или жара — что-то привело Лену в игривое настроение.

— Бабушка, а почему Костас живет с дедушкой и бабушкой?

Валия вздохнула, потом, к удивлению Лены, заговорила:

— Это грустная история, детка. Ты уверена, что хочешь знать?

Лена совсем не была в этом уверена, но бабушка продолжала:

— Как многие молодые люди, родители Костаса переехали в США, и он родился там.

— Костас — гражданин США? — спросила Лена.

Было так жарко, что не хотелось поворачивать голову, но Лена все-таки посмотрела на бабушку. Та кивнула.

— Где они жили?

— В Нью-Йорке.

— О! — сказала Лена.

— Костас был не единственный сын. У него был брат младше его на два года.

Только теперь Лене стало ясно, что это действительно грустная история.

— Когда Костас был совсем ребенком, они со всей семьей поехали на машине в горы. Произошла ужасная автомобильная катастрофа. Костас потерял родителей и своего братика.

Бабушка замолчала, а Лена почувствовала, что, несмотря на страшную жару, у нее по телу пробежали мурашки.

Когда Валия снова заговорила, в голосе у нее чувствовались слезы.

— Костаса прислали обратно к бабушке с дедушкой. Тогда это был самый лучший выход из положения.

Лена отметила, что бабушка как-то размякла, расслабилась под впечатлением этой печальной истории.

— Он вырос здесь настоящим греческим мальчиком. И мы все его любим. Его воспитывали все жители Ойи.

— Бабушка?..

— Что, детка?

Это был самый подходящий момент. Лена не раздумывала, чтобы опять не струсить.

— Знаешь, Костас меня и пальцем не тронул. Он ничего плохого мне не сделал. И он такой, каким ты его любишь.

Бабушка глубоко-глубоко вздохнула, отложила шитье и откинулась на спинку дивана.

— Я так и думала. Я почти сразу догадалась.

— Прости, что я не сказала раньше, — пробормотала Лена, чувствуя облегчение оттого, что наконец призналась, и огорчение оттого, что так долго не могла это сделать.

— Ты ведь пыталась сказать, — неуверенно произнесла бабушка.

— Ты объяснишь дедушке, правда?

— Думаю, он уже знает.

Горло Лены сжал спазм. Она отвернулась и закрыла глаза, дав волю слезам.

Ей было жаль Костаса. И в то же время ей было жаль себя, потому что такие люди, как Би и Костас, потеряв многое, по-прежнему открыты для любви, а она, многое имеющая, лишена возможности испытывать какие-то особые чувства.

Бриджит наконец вылезла из своего низкого домика. Теперь она могла взглянуть на залив.