– Вот же сволочи, – прошептала Настя, прижимая к носу платок.

Запах разложения с восходом солнца начал забивать все остальные.

– Стас Игоревич, поправьте меня, если я не права. Ведь это же украинское село?

– Украинское, – подтвердил Шелест. – Но когда бандитов останавливали такие мелочи? Похоже, провинились люди, вышли за рамки. Вот и понесли наказание, чтобы другие боялись. Эти убийцы патриотами себя называют.

– Да уж, напатриотили, суки!.. – прошептал Гальперин, сжимая кулаки.

Шелест угрюмо смотрел, как со стороны Возыря приблизился очередной грузовик. Солдаты выпрыгнули, выстроились в две шеренги.

«Святое дело – помахать кулаками после драки», – с досадой подумал он.

Со стороны вымершего села к нему торопливо подошел запыхавшийся молодой мужчина, небрежно козырнул.

– Старший лейтенант госбезопасности Раевич. С кем имею дело?

Шелест показал удостоверение. Раевич не изменился в лице, лишь пожал плечами. Забегался человек.

– Чем порадуете, старлей?

– За хорошими новостями явно не сюда, товарищ майор. В этой штуке вчера ремонт закончили. – Он кивнул на дымящиеся руины. – На днях должны были оборудование завезти, технику подогнать. Планировалось от тридцати до сорока рабочих мест. Бандиты подожгли да еще и гранатами забросали. Народ помчался тушить. Бандиты всех окружили и расстреливали в порядке живой очереди. – Старший лейтенант покосился на скорбные останки. – Только здесь шестнадцать трупов да в селе два милиционера. Потом по домам пошли, народ кое-где постреляли. Там подсчет пока не проводили, слишком много всего. Бухгалтера этой конторы пытали, к столбу привязали и по кусочкам разбирали.

Потянуло ветерком, стало легче дышать.

– Председатель сельсовета в Гребешах имелся?

– Был да сплыл, – ответил Раевич. – Этот Ситников пытался тут порядок навести. Фронтовик, одноногий калека. Не выдержал человек, слабовольным оказался. Явился в район весь в синяках, покаялся, мол, не могу, давайте другого. Согласился понести ответственность. Василий Ус был активистом в этом селе, с его подачи и началось восстановление МТС. Поднимал народ, агитировал, будущее рисовал в радужных красках.

– И его, понятное дело, в первых же рядах… – пробормотал Гальперин.

– Не поверите, в живых оставили, – сказал Раевич. – Хитроумный ход, надо признать. Повязали вместе со всеми, на глазах у мужика всю толпу сподвижников положили, а ему лишь уши отстрелили да плечи пробили пулями. Мы первыми сюда примчались. Он тут по пригорку ползал, рыдал горькими слезами. Крови много потерял. Его в больницу увезли, врачи обещали на ноги поставить. Но какая жизнь у человека теперь, когда у него на глазах кончили всех, кто ему поверил? Бандеровцы тоже не идиоты, умеют мыслить творчески.

– Как я понимаю, были свидетели?

– Село же рядом. Многие видели, только вот хрен сознаются. Мы пацана Данилку нашли, вернее сказать, он сам к нам пришел. У него дядьку родного здесь пристрелили. При всех не хотел, побеседовали с ним, так сказать, в интимной обстановке. Он все видел, под горой в бурьяне отлеживался. Хотел вместе с дядькой бежать пожар тушить, да больно долго штаны искал. В общем, припозднился Данилка. Его счастье. Вот все и застал. Бандеровцы окружили толпу со всех сторон, тешились, людей стреляли. А потом над Усом глумились, жизнь ему пожаловали с барского плеча. По селу гуляли, песни пели, отделение милиции сожгли вместе с теми, кто там заперся. Урод какой-то ими командовал.

– В каком смысле урод? – встрепенулся Шелест.

– Во всех смыслах. Хромает, рожа изувечена так, словно ее по кусочкам склеивали.

– Горбацевич, – заявил Гальперин. – Вот же сука, снова размяться решил.

– Выходит, он скорее жив, чем мертв, – сказал Раевич. – Давно уже слухи гуляют, что эта сволочь не умерла, а продолжает командовать бандами. К сожалению, мы поздно появились, этих леших уже и след простыл.

Солдаты, прибывшие на грузовике, растянулись в цепь и двинулись к лесу. Впереди вышагивал молодой младший лейтенант и воинственно размахивал пистолетом.

– Куда они ушли?

– Да в лес, конечно. Только зря военное начальство солдатиков туда послало. В лучшем случае малины наедятся да обратно выйдут. В худшем… даже думать боюсь.

– Командир, может, отозвать бойцов? – предложил Гальперин. – Ведь это действительно тупо. Бандеровцы наверняка растяжек понаделали, могли засаду оставить.

– Не могу. – Шелест скрипнул зубами. – Я пехотой не командую.

Очередь простучала из березового леска, раскинувшегося по правому борту. Фуражку с головы майора как ветром сдуло. Машину повело. Гальперин ахнул и очень даже вовремя врезал по тормозам. Шквал свинца пронесся перед капотом, скосил ветки на другой стороне дороги. Он положил бы всех.

Нога Гальперина сорвалась с тормоза. Машина вильнула, устремилась к левой обочине, где благополучно и застряла. Двигатель не заглох, продолжал работать.

– Стас, что делать?! – выкрикнула Настя.

Снять штаны и бегать! Что еще остается?

Майор краем глаза успел заметить, что огонь по ним ведется только справа. Он проорал что-то на эту тему. Настя тут же перевалилась через левый борт и была такова. Автомат не забыла, тоже молодец. Гальперин выпрыгнул из машины резвым козликом, покатился в кустарник.

Шелест навалился грудью на коробку передач, стараясь не маячить выше борта. Его товарищи уже стреляли, пусть и через пень-колоду, просто так, для острастки. Они отвлекли внимание противника от машины.

В этот момент майор контрразведки и проделал нечто запредельное, цирковое. Он выбросил автомат наружу, схватился за борт обеими руками. Ноги его прочертили в пространстве кривую дугу, мир завертелся, а потом грянула боль, от которой майор окончательно озверел. Ребра трещали, содержимое черепа распирал огненный шар.

Катились в кустарник его товарищи, огрызались одиночными выстрелами. Машина пока прикрывала всех.

Стас стиснул зубы, проделал скачок, рухнул под кустами, вполз под растопыренные ветки. Просто замечательно, что неподготовленных людей не берут в контрразведку! Пули буравили землю там, где он находился мгновение назад. К черту эти замысловатые пятнашки со смертью!

Он катился, собирая на себя листву, бился о коряги и выгнутые корни. Щеки пылали, ярость рвалась наружу.

«Подловили, ублюдки! Как узнали, что здесь проедут сотрудники контрразведки Смерш? Мы километра на четыре удалились от Гребешей, где продолжалась войсковая операция, а сотрудники милиции разбирались с ночным налетом».

– Эй, все живы?

Никто не ответил, но подчиненные точно были живы. Они возились справа и слева, летела во все стороны прошлогодняя листва. Гнезда себе вили?

Шелест взял себя в руки, бегло оценил ситуацию. Засада расположилась в березовой рощице. Эти ребята до сих пор пребывали там и постреливали. Боевики не высовывались, держались поближе к земле. Укрытий там хватало – дебри папоротника, поваленные стволы. Дорога изгибалась впереди, метрах в семидесяти. На стороне, занятой оперативниками, вдоль нее стояла стена кустарника.