В 1049 году понтифик Лев IX, получивший папский престол в предыдущее Рождество благодаря своему кузену императору Генриху III, решил совершить путешествие. В свою бытность епископом Тула он вместе с лотарингскими собратьями трудился над реформой духовенства. Лев IX происходил из той области, из той семьи, из того рода, в которых каролингские традиции сохранились в наибольшей чистоте. Поэтому его концепция реформы была имперской. По мысли папы, реформа должна была разворачиваться одновременно на всем пространстве христианского мира. Епископу Римскому, преемнику Св. Петра, подобало возглавить реформу, а для этого — посетить каждую из провинций Империи. Выехав из Майнца, в октябре папа прибывает в Реймс. Здесь должен был состояться собор, дабы исправить то, что не ладилось на севере Франкского королевства. Были созваны епископы этой части света.

Но приглашения им посылал отнюдь не король, а папа, который взял на себя роль «государя». Эта инициатива в известном смысле принижала королевскую власть, которая в результате процесса раздробления и распыления королевских прав опускалась на нижний уровень властных структур. На приглашение с наибольшей охотой фактически откликнулись епископы Нормандии и краев нижней Луары. Некоторые прибыли из княжества, подвластного Капетингу, но в большинстве своем епископы не двинулись с места и отговорили короля от поездки в Реймс. Как показывает этот эпизод, епископы вместе с высшей светской знатью были на стороне сюзерена, ревностно защищая его прерогативы. По их совету Генрих I отклонил приглашение.

Папа стал проводить свою программу при поддержке трех архиепископов — Тревского, Безансонского и Лионского, а также аббата Клюни, то есть опираясь на прежнюю Лотарингию и прежнюю Бургундию. Программа заключалась в исправлении нравов, прежде всего — нравов духовенства. Следовало вырвать духовенство из плена разврата, искореняя симонию, запрещая клирикам носить оружие и посещать женщин. Следовало также исправлять нравы государей, внушая им отвращение к кровосмесительству и двоеженству. Собор отлучил от церкви нескольких графов, виновных в том, что они женились на своих кузинах, а также нескольких епископов — из Лангра, Нанта, Бове, Амьена, архиепископа Санского как уличенных в распутстве и незаконно избранных. Эти меры должны были служить предупреждением для других, которым дали понять, что они подвергают себя риску, не слишком спеша признать папское верховенство. Так началось в Галлии очищение епископата — без участия короля, помимо его воли и воли ряда епископов, возмущенных тем, что обошлись без короля. А инициатором в этом очищении стал строгий папа-путешественник, одержимый имперскими мечтаниями.

Лев IX получил воспитание в лотарингской монашеской среде, более строгой, чем клюнийская, и, что особенно важно, верной каролингскому духу, не отвергавшей, подобно Клюни, епископский надзор. Никаких исключений: реформированные монахи, менее греховные, чем все другие люди, признавали свою подвластность епископам в каждом диоцезе. Но поэтому епископам следовало быть еще более чистыми, чем монахи. По убеждению папы, для обновления христианского общества необходима была реформа епископата. Но сам он полагал, что король западных франков не способен вести эту реформу в своем государстве, даже на Севере, где его власть сохранялась. Двигателем реформы должен являться папский престол, который сам был недавно очищен праведным императором. Являясь папской, реформа должна была разворачиваться не только без короля, но и вопреки его власти, грозя разорвать связь между королем и епископами, связь, которая, начиная с 20-х годов XI века, имела явную тенденцию к ослаблению. Лев IX не выступил прямо против Генриха I. Но папская программа ориентировалась на примеры, заимствованные у имперской культуры. А последняя побуждала повторять то, что совершил один из предшественников Льва IX, который на соборе, проходившем в Риме в 998 году под председательством императора Оттона, угрожал отцу Генриха, королю Роберту, анафемой за двоеженство и кровосмесительство (в этих грехах на Реймсском соборе в 1049 г. обвинялись и другие франкские государи), требуя от него оставить свою жену, осудил франкских прелатов, освятивших этот незаконный брак. Таким образом, полвека назад епископ Римский уже претендовал на надзор за нравами королей, на их подчинение своей юрисдикции в альковных делах, на право отстранять от должности прелатов, слишком преданных королю, виновных в чрезмерной снисходительности к нему.

Папские претензии возрастали по мере успехов в развитии средств коммуникации, позволявших церковной организации все более решительно облекаться в монархическую форму. В то же время в окружении понтифика утверждалось враждебное отношение к королю франков. В середине XI века король представлялся главным противником папы в Галлии. Благодаря миропомазанию король находился на стыке духовного и светского миров; он наполовину был включен в епископский корпус. Король поэтому мог быть главным конкурентом для духовенства, а королевская власть — камнем преткновения. Однако помазание позволяло Церкви влиять на короля, пресекать его выходки, внимательно наблюдая за тем, что совершает в светском мире королевская особа, другая ее половина.

Папство ставило перед собой задачу действовать по всем направлениям. Лев IX не только путешествовал. Он учредил по имперскому, каролингскому образцу группу посланников, разъезжавших повсюду. Одним из таких легатов, которому было поручено проводить в жизнь в различных местах декреталии по исправлению нравов, уменьшая также отклонения от догматов (именно он боролся против Беренгария Турского), являлся монах Гильдебранд, ставший в 1073 году папой Григорием VII. Он сразу же выступил против короля франков Филиппа, сына Генриха. Государь был обвинен в вымогательстве: как и все сеньоры, он заставлял купцов, проезжавших через его земли, оплачивать свою безопасность. А среди этих купцов уже встречались итальянцы, которые в условиях быстро оживлявшейся экономики начинали пересекать Иль-де-Франс. Но в особенности папа обвинял короля в торговле святынями: последний не отказывался от подношений со стороны новых обладателей епископских кафедр, находившихся под королевским контролем.

Агрессивность Григория VII проявлялась все сильнее по мере того, как он убеждался в падении престижа Капетингов. Папа пытался навязать свое мнение епископам Франкии. «Много времени утекло, — писал он в 1074 году, — с тех пор, как королевство Франции, бывшее прежде знаменитым и могущественнейшим, стало терять свою славу». Решив извлечь выгоду из этого упадка, папа прилагал все силы для обновления состава епископов в Готии, в Нарбоннэзе, а также за Роной, в Провансе. Объяснялось это не тем, что в перечисленных провинциях епископы были хуже, чем на Севере, а тем, что государи этих областей, поклонявшиеся Св. Петру, с большей охотой обращали свои взоры и свои стопы в сторону Рима. Расширение конгрегаций Клюни и Сен-Виктор в Марселе сильно подточило власть диоцезов, а короля в этих местах почти забыли.

В некоторых случаях требовалось срочное обновление, как, например, в Систероне. Это епископство сеньор Раймбауд приобрел для своего сына, но предпочел поставить сына на кафедру в Вэзоне, Систерон же оставался без владыки 17 лет; Раймбауд эксплуатировал эту епархию как свое наследственное достояние: «Раймбауд продавал, рыцари покупали». Легаты, архиепископ Арля и аббат Клюни, собравшись в Авиньоне, в 1060 году от имени папы подвергли Раймбауда отлучению от церкви; епископом был избран чужеземец, каноник-монах из коллегии города Улкса; однако этот человек «не смог даже пройти через город… все его отвергали». Как видно, отнюдь не всем представлялись невыносимыми те недостатки, в которых упрекали епископов. И в среде духовенства, и в городском народе меры по оздоровлению наталкивались на сопротивление упрямцев. На юге Галлии это сопротивление удалось преодолеть благодаря упорству папы. В течение третьей четверти XI века немалое количество прелатов было здесь смещено и заменено, имела место настоящая культурная революция. По мнению Э. Манью, этот «кризис» расстроил «одну из пружин старого порядка, основанного на взаимодополняемости светских и церковных правомочий». Верно, что политический порядок покоился ранее на согласии высшей церковной знати и аристократии, которых соединяли узы самого близкого родства. Эти узы были разорваны в результате борьбы, которую возглавил Григорий VII и которую вели рьяные сторонники полного разделения мирян и духовенства. Римские реформаторы достигли своей цели. Они вырвали епископат из подчинения государям, но он сразу же стал для них чужим. Был ли союз всей знати благотворным? Можно ли утверждать, что следствием его разрыва стало в следующем веке новое появление ереси? Я верю Э. Манью, который показывает, что легаты «притесняли» епископов Готии, унижали их. Но я не уверен в том, что они «навсегда утратили свое былое величие». По крайней мере, очевидно то, что сокрушительные удары заставили светских государей уступить. Отныне юг Галлии стал для папства надежным плацдармом. Стесняемая в Италии действиями императора, папская власть еще задолго до своего укоренения в Авиньоне получила прочную опору в долине Роны и в средиземноморской Галлии. Начиная с середины XI века эти регионы служили папе трамплином для развертывания своей деятельности в королевстве Франции.