Норкросс подошел к нему, активно жестикулируя.

– Ну? Ну?

Стражник покачал головой, потом снова заговорил, поднося трубу то ко рту, то к уху, неловко выслушивая отчет откуда-то из замка.

– Вы уверены, что… Ну, а вы проверили… Пошлите пятый и шестой патрули… Да, он здесь… Да, сэр… немедленно, сэр… Так точно.

Заткнув пробку, стражник взглянул на Норкросса.

– Нарушители, сэр. Они отключили баки с ворванью и проникли в главные галереи.

Норкросс взглянул на Дауда, словно пленник имел к этому какое-то отношение. Дауд сузил глаза, наблюдая, как почти задорное настроение коллекционера рушится, а в его глазах мелькают совсем другие чувства.

И среди них – страх.

Норкросс отвернулся к стражнику.

– Запечатайте галереи. Пошлите патрули, чтобы выкурить негодяев…

Стражник покачал головой.

– Нет, вы не поняли, сэр. Нарушители уже обезвредили четыре патруля. Это большая группа, они разгуливают в галереях, как у себя дома, – он мягко взял Норкросса под руку. – Лучше пойдемте со мной, сэр, капитан приказал доставить вас в убежище.

Норкросс моргнул, словно выходил из какого-то транса.

– Хорошо же, – он обернулся к Дауду, но судя по тому, как рассеянно глаза Норкросса блуждали по нему и телу женщины на соседнем столе, Дауд сомневался, что он что-то видит. – Мы продолжим… э-э, позже.

Оба покинули Дауда в препараторской. Неподвижное тело женщины рядом продолжало накачиваться химикатами, пока гудела машина на тележке.

Нарушители? Воры… или убийцы? Дауда не заботили последние. Но первые – совсем другое дело. В коллекции Норкросса было немало лакомых экспонатов. Стражник сказал, что группа большая – возможно, организованная банда.

Дауду было плевать, кто они такие, главное, чтобы не взяли Двудольный Нож. Он принадлежит ему.

И теперь пришло время его добыть.

С отключением шарманки он почувствовал, как возвращаются силы, хотя долгая бомбардировка древней музыкой истощила его, и он знал, что восстановится не сразу. Он снова попробовал подергать оковы. Наручники сдвинулись, но не поддались, прикованные к столу.

Он почувствовал, как начинает гореть метка Чужого, но подавил порыв воспользоваться ею – слишком рано, он для этого чересчур слаб.

И ему не нужны сверхъестественные силы, чтобы слезть с операционного стола.

Дауд досчитал до трех, затем дернул правой рукой, сорвав со стола металлический наручник. Со свободной рукой справиться с остальными кандалами было уже просто. Затем, бросив последний взгляд на ужасающие останки на другом столе, Дауд в ярости вогнал кулак в бок бальзамирующей машины, пробив в ней дыру насквозь, а затем вырвал колесо.

После этого выбежал из комнаты, направляясь к залу в башне, где находилась частная коллекция Норкросса.

К Двудольному Ножу.

19

ПОМЕСТЬЕ НОРКРОССА,

ГДЕ-ТО НА ЮГЕ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ ГРИСТОЛЯ

26-й день месяца Земли, 1852 год

Замок Моргенгаард молчал, когда Дауд выбрался из подвалов обратно в главный зал, поднявшись по каменным ступеням, что скрывались за низенькой служебной дверцей под величественной лестницей, взмывающей от больших двойных дверей поместья Норкросса.

Весь замок был погружен в темноту благодаря тому, что пришельцы повредили баки с ворванью. Неизвестно, сколько Дауд пролежал без сознания, но замок все еще окутывала ночь, и огромные окна не пропускали ничего, кроме тусклого сероватого света луны.

Дауд помедлил у служебной дверцы, склонив голову и прислушиваясь – к чему угодно. Но не услышал ничего, кроме звука собственного тихого дыхания и далекого тиканья напольных часов.

Стражник сообщил о большой группе нарушителей, но Дауд не представлял, сколько их и где они, и, прислушиваясь, не различал никакого движения.

Но он не планировал сталкиваться с нарушителями. Пусть берут что хотят, – именно это он и сам планировал делать.

Сориентировавшись, он направился в сторону лестницы, ведущей на башню, держась у стен, где тени были самыми темными, – мастер скрытности снова в деле.

Сначала он увидел кровь. Дауд помедлил, осматривая лестницу, площадку наверху и широко открытые двери, ведущие из зала приемов. Все чисто. Он подождал, отсчитывая время, но прошла минута, две, а из-за дверей по-прежнему не донеслось ни звука. Он прокрался вдоль стены, затем нырнул к другой двери.

На проходе лежало тело стражника – ничком, с неловко вывернутой в сторону головой, с открытыми глазами. Под ним скопилась внушительная лужа крови, толстый ковер впитал ее, как губка, и влажно светился на лунном свете. Дауд поднял глаза, просчитывая траекторию падения, и увидел на стене конусообразные брызги крови. Стражнику жестоко перерезали горло из-за спины. Пожалуй, он ничего не успел увидеть.

Дауд снова двинулся с места, держась настороже. Шел он медленно, чувства обострились в попытке отследить любое движение, каждый звук. Он спросил себя, где все стражники, – да, пришли какие-то бандиты и разобрались с некоторыми людьми Норкросса, но кто-то же поднял тревогу! Неужели все бросились в бой? Если да, то где он происходит? Дауд ничего не слышал.

Он пробрался по нескольким темным галереям. Затем нашел еще одно тело.

И еще. Скоро он насчитал двенадцать стражников с перерезанным горлом. Один еще держал в руке латунный конец переговорной трубки, оторванный конец прорезиненного провода бесполезно свисал со стены над ним.

Дауд остановился и обдумал ситуацию. Нападавшие были не только безжалостными, но и умелыми, они осторожно выслеживали каждую жертву, прежде чем бесшумно обезвредить. О, они были хороши! Губы Дауда скривились в бесшумной ухмылке. Так бы поступил и он сам в прежние времена. Вырубить свет, выследить цели, убрать одну за другой. Эффективно. Беспощадно. Профессионально.

Он продолжал идти с крайней осторожностью. Продолжал считать тела, встреченные на пути, и скоро тел набралось больше, чем он видел стражников во время экскурсии с Норкроссом. Время от времени попадались следы борьбы – там, где нарушители углубились в замок уже после сигнала тревоги. Но тишина здания пугала – словно идешь по мавзолею. Где-то внизу, в убежище, прятались Норкросс с телохранителем. Дауду начало казаться, что в живых остались только они втроем.

Тревожило то, что ни на одной из витрин не было следов повреждений. Насколько он видел, ничего не открывали и не разбили – все стекла невредимы, сокровища внутри не тронуты.