Он засунул в рот очередной кусок.

— Спасибо за ужин, солнышко. Я бы сам приготовил, ты знаешь. Тебе нужно отдыхать.

— Я в порядке, — ответила Тина, оттолкнув от себя тарелку нетронутой еды.

— Не будешь? — спросил Рик, потянувшись через стол и зачерпнув вилкой ее картофельное пюре.

— Я не голодна.

— Тебе нужны силы — не для себя, так для ребенка.

Тина сделала глубокий вдох и закрыла лицо руками.

— Я знаю, это был ты, Рик.

В воздухе повисла тишина. Рик положил на стол вилку с ножом, отодвинул ее пальцы от лица и посмотрел ей в глаза.

— Я был что?

— Вчера. Я вовсе не споткнулась. Ты ударил меня в лицо. Я помню запах виски и…

Он тут же вскочил на ноги.

— Что? Как ты могла такое подумать? Ударить тебя в лицо? Я никогда бы такого не сделал.

Заметив скептическое выражение на лице Тины, он поправился:

— Ну, то есть я знаю, что раньше бил тебя, и страшно жалею об этом, но я изменился, пойми. Мы же теперь будем настоящей семьей. Неужели ты думаешь, я буду этим рисковать?

Он опустился на пол рядом с Тиной и положил голову ей на колени.

— Поверить не могу, что ты могла такое обо мне подумать. Да мне даже во сне не приснится поднять руку на беременную женщину.

Тина была в смятении. Он так искренне сокрушался и ужасался тому, что она могла даже заподозрить его в подобной жестокости, что она и не знала, что думать. Может, память играла с ней злую шутку? Она положила руку ему на голову и провела пальцами по густым черным волосам.

— Извини, Рик, должно быть, разум немного помутился.

Он умоляюще посмотрел на нее.

— Тина, пожалуйста, ты должна начать снова доверять мне, иначе ничего не выйдет, — сказал он, крепко схватив ее за запястья.

— Я знаю. Просто…

Он протянул руку и приложил палец к ее губам, оборвав на полуслове.

— Довольно слов. Давай просто забудем об этом.

Он взял ее ладони в свои, и Тина улыбнулась, стараясь не смотреть на багровые синяки на его костяшках.

На улице становилось все промозглее и холоднее, нарастал экономический кризис, из-за чего стали отключать электричество, и вся страна погрузилась в глубокую депрессию. Рик с Тиной слушали обращение премьер-министра Эдварда Хита, который предупреждал, что страну ждет тяжелейшее Рождество со времен войны. На следующий день все шестьсот пятьдесят лампочек, украшавших елку на Трафальгарской площади, были выключены.

В этой мрачной атмосфере они отправились по манчестерским магазинам за детской коляской. Тина несколько недель уговаривала Рика пойти вместе с ней. Ей хотелось, чтобы они выбрали коляску вместе, и он наконец согласился. Он крепко держал ее за руку, расчищая путь среди многолюдной толпы. Молодой человек, шедший им навстречу, случайно задел Тину, и она споткнулась. Рик подхватил ее под локоть и развернулся к прохожему.

— Эй, парень, смотри, куда идешь.

Незнакомец заметил выпирающий живот Тины и начал рассыпаться в извинениях.

— Простите, ради бога, — сказал он, осторожно дотронувшись до ее плеча. — Вы в порядке?

Рик тотчас отпустил руку Тины и схватил мужчину за грудки.

— Не смей прикасаться к моей жене. Не видишь — она беременна? Ты ей не интересен. Только я могу прикасаться к ней, ясно тебе?

Незнакомец послушно поднял ладони вверх.

— Спокойно, рыцарь. Я ничего такого и не имел в виду. Извини, что задел твою жену — вот и все.

Рик хмыкнул и пихнул его к стене.

Тина съежилась, стараясь затеряться в собравшейся толпе. Рик нашел ее и схватил за руку.

— Пошли, солнышко.

Он обернулся к любопытным зевакам.

— Чего уставились? Спектакль окончен, валите отсюда, — крикнул он и быстро зашагал прочь, таща Тину за собой.

— Господи, Рик, что это было?

— Не говори, что не заметила. Этот клоун втюрился в тебя. Ты на девятом месяце, а он стоит и просто пожирает тебя глазами — фу, мерзость какая!

Тина вздохнула. Рик был убежден, что любой мужчина, который встречался ей на пути, хотел затащить ее в постель. Отчасти ей было приятно, что он так защищает ее. Это говорило о том, как сильно он ее любит. Рик тяжело сопел, задыхаясь от собственного гнева и быстрого шага. Тине приходилось бежать, чтобы поспеть за ним.

— Нет, так не годится, — сказал он, наконец остановившись и сделав глубокий вдох. — Я не могу сейчас ходить по магазинам, я слишком заведен.

— Рик, пожалуйста, не порть все. Я ждала этого целую вечность.

Он указал на паб через дорогу.

— Почему бы нам не заскочить перехватить чего-нибудь и выпить по стаканчику?

Тина колебалась. Она знала, что это плохая идея, но ей страшно хотелось купить коляску сегодня. Они пообедают, посидят немного вдвоем, и, может, он немного остынет.

— Ну, хорошо, только ненадолго.

Он оживился и снова взял ее за руку.

— Чудно, тогда пошли.

Он махнул напрямик через дорогу, умело лавируя среди машин и таща за собой Тину.

Вечером Рик лежал на диване в отвратительном настроении. Свет опять отключили, и они сидели в тишине в окружении свечей. Стоит ли говорить, что обед в пабе действительно оказался не самой удачной идеей. После нескольких пинт Тине удалось вытащить его обратно на улицу, но он пришел в воинствующее расположение духа и совершенно не собирался ходить за колясками. Тогда Тина предложила сесть на автобус и вернуться домой, на что Рик с радостью согласился, но прежде решил купить кое-что для себя. Новое приобретение теперь стояло в коробке посреди гостиной, абсолютно нелепое и бесполезное.

— Чертовы крысы! Да кем они себя возомнили! Отрубать электричество!

— Я уверена, если бы они знали, что ты собираешься купить сегодня цветной телевизор, они бы сделали исключение.

Тину трясло от бешенства. Цветной телевизор, что за блажь! Что было не так с их старым черно-белым телевизором? Деньги, предназначенные на покупку коляски, были истрачены. Она знала, что какая-то сумма еще оставалась со скачек, но Рик спрятал ее так, чтобы она не могла найти. Она вздохнула и с трудом поднялась на ноги.

— Будешь чаю?

Рик в недоумении покосился на нее:

— Ты пытаешься острить?

Тина поняла свою оплошность и села обратно.

— Забыла.

— Мы сидим тут в потемках, и ты забыла, что выключили свет?

— Хватит, Рик, забудь. Я сейчас совершенно не хочу с тобой спорить.