— Когда я вошла, он выпрыгнул в окно. Детектив Бассо выглянул наружу.

— Расстояние до земли порядочное, — отметил он. Потом попытался открыть окно. — Ты заперла его, когда он вылез?

— Нет. Я сбежала вниз и позвонила 911.

— Кто-то его запер, — детектив Бассо продолжал смотреть на меня острым, как лезвие, взглядом, его губы сжались в тонкую линию.

— Не уверен, что кто-нибудь смог бы выпрыгнуть отсюда, — сказал детектив Холстижик, тоже подойдя к окну. — Он бы еще легко отделался, сломав ногу.

— Может, он не прыгнул, может, он спустился по дереву, — предположила я.

Детектив Бассо повернул голову.

— Ну? Что же он все-таки сделал? Спрыгнул или спустился? Может, он прошел мимо тебя и вышел через переднюю дверь? Это было бы здраво, я бы сам так сделал. Спрашиваю в последний раз. Подумай хорошенько. Ты точно видела сегодня кого-то в своей комнате?

Он мне не поверил, подумал, что я все сочинила. На мгновение мне тоже так показалось. Что со мной такое? Почему правда всегда кажется такой невероятной? Чтобы не сойти с ума, я сказала себе, что проблема не во мне, а в нем. Человек в лыжной маске. Это все он. Не знаю, как у него получается, но это все его вина. Детектив Холстижик нарушил тяжелое молчание, сказав:

— Когда вернутся твои родители?

— Я живу с мамой. Ей пришлось ненадолго заехать в офис.

— Нам нужно задать вам обеим несколько вопросов, — продолжил он и жестом предложил мне сесть на кровать, но я отрешенно покачала головой. — Может быть, ты недавно рассталась с мальчиком?

— Нет.

— Может, проблемы с наркотиками в прошлом или сейчас?

— Нет.

— Ты сказала, что живешь с мамой. А твой отец? Где он?

— Я ошиблась, — сказала я. — Простите. Мне не следовало звонить.

Полицейские обменялись взглядами. Детектив Холстижик закрыл глаза и помассировал переносицу. Детектив Бассо всем своим видом показывал, что потерял уже достаточно времени на чепуху.

— У нас много дел, — сказал он. — Ты можешь побыть одна, пока мама вернется?

Я едва слышала, что он говорил: не могла оторвать взгляд от окна.

Как он это сделал? Пятнадцать минут. У него было пятнадцать минут, чтобы вернуться в комнату и все убрать до того, как приедет полиция. К тому же я все время сидела внизу. Осознав, что мы были в доме одни, я содрогнулась.

Детектив Холстижик протянул мне свою визитку.

— Не могла бы твоя мама позвонить нам, когда вернется?

— Не надо нас провожать, — сказал детектив Бассо.

Он был уже на полпути к двери.

— Ты серьезно думаешь, что Элиот кого-то убил?

— Тсс… — зашипела я на Ви и оглядела ряды лабораторных столов, проверяя, не услышал ли кто-нибудь.

— Не обижайся, солнце, но это просто смешно. Сначала он напал на меня. Теперь он убийца. Прости, конечно, но Элиот? Убийца? Мне кажется, он самый милый парень, которого я когда-либо встречала. Когда в последний раз он забыл придержать дверь перед тобой? А, точно… никогда.

Мы с Ви были на биологии, и Ви лежала на парте лицом вверх. Мы проводили лабораторную работу на тему кровяного давления, и Ви надо было лежать, не двигаясь, пять минут. Вообще-то я должна была работать с Патчем, но тренер устроил нам «выходной», то есть мы могли сами выбрать себе соседа. Мы с Ви сидели на задней парте; Патч сидел впереди с парнем по имени Томас Рукери.

— Его допрашивали как подозреваемого в убийстве, — продолжала шептать я, чувствуя на себе взгляд тренера. На листке с лабораторной работой я записала: «Подопытный спокоен и расслаблен. Воздерживается от разговоров на протяжении трех с половиной минут». — Ясно, что в полиции решили, что у него были мотивы и возможность.

— Ты уверена, что это тот же Элиот?

— Ты думаешь, что в феврале в Кингхорн было много Элиотов Сандерсов?

Ви постучала пальцами по животу.

— Просто в это очень-очень трудно поверить. Да и, в конце концов, что, если его допрашивали? Главное, что он был оправдан. Они не нашли доказательств его вины.

— Да, потому что полиция нашла предсмертную записку Халверсон.

— Напомни, кто такая Халверсон?

— Кирстен Халверсон, — резко сказала я. — Девушка, которая, предположительно, повесилась.

— Может, это правда было самоубийство? В смысле, просто однажды она сказала: «Жизнь — дерьмо» и повесилась на дереве? Ведь такое случается.

— Тебе не кажется чересчур странным совпадением, что в ее квартире обнаружили следы взлома, когда нашли записку?

— Она жила в Портленде. Здесь часто залезают в квартиры.

— Мне кажется, кто-то подбросил записку. Кто-то, кто хотел, чтобы Элиот сорвался с крючка.

— А кто мог хотеть, чтобы Элиот сорвался с крючка? — спросила Ви.

Я посмотрела на нее, как на идиотку. Ви подперла голову здоровой рукой.

— То есть ты хочешь сказать, что Элиот затащил Кирстен на дерево, обвязал ей шею веревкой, спихнул с ветки, потом влез в ее квартиру и оставил поддельную предсмертную записку?

— Почему бы и нет?

Теперь уже Ви посмотрела на меня, как на идиотку.

— Да потому что копы уже десять раз все проверили. И если они решили, что это самоубийство, то я им верю.

— Хорошо, а как насчет того, что через несколько недель после допроса Элиот перевелся в другую школу? С какой стати ему менять школу в Кингхорне на Колдуотер? — все не успокаивалась я.

— Это и правда странно.

— Мне кажется, он пытается убежать от своего прошлого. Я думаю, ему сложно ходить в ту же школу, где он убил Кирстен. В нем проснулась совесть. — Я задумчиво провела карандашом по губам. — Мне надо съездить в Кингхорн и узнать, что произошло. Она умерла всего два месяца назад, наверняка там до сих пор это обсуждают.

— Не знаю, Нора. Мне не кажется хорошей идеей ехать в Кингхорн, чтобы что-то там разнюхивать. То есть ты ведь будешь узнавать что-то про Элиота? А если он узнает об этом? Что он подумает?

Я опустила на нее взгляд.

— Он должен беспокоиться, только если он в чем-то виновен.

— Да, а потом он тебя убьет, чтобы ты никому ничего не растрепала. — Ви улыбнулась, как чеширский кот, но мне улыбаться не хотелось. — Я хочу узнать, кто напал на меня, так же сильно, как и ты, — она продолжила уже более серьезно. — Но я клянусь жизнью, что это был не Элиот. Я вспоминала этот момент, наверное, тысячу раз. Это не он. Ничего общего. Поверь мне.

— Хорошо, может, Элиот и не нападал на тебя, — сказала я скорее для того, чтобы усмирить Ви, чем для того, чтобы оправдать Элиота. — Но пока все равно многое говорит против него. Во-первых, он подозревался в убийстве, во-вторых, он чересчур милый. Настолько, что это пугает. И, в-третьих, он дружит с Жюлем.