Посвящается Дороти Норт, которая любит детективные истории исливки, с надеждой, что первое сможет компенсировать ей отсутствие последних!

Раз, два – пряжку застегни,

Три, четыре – дверку затвори,

Пять, шесть – ветки подбери,

Семь, восемь – по порядку разложи,

Девять, десять – курочка, цыплятки,

Одиннадцать, двенадцать – пора копать нам грядки,

Тринадцать, четырнадцать – девушки-кокетки,

Пятнадцать, шестнадцать – снесли на кухню ветки,

Семнадцать, восемнадцать – ждут они в кустах,

Девятнадцать, двадцать – тарелочка пуста…

За завтраком мистер Морли был не в лучшем расположении духа.

Он был недоволен беконом, ворчал, что кофе похож на жидкуюгрязь, и утверждал, что каша с каждым днем становится все хуже.

Мистер Морли был маленьким человечком с решительной складкойрта и упрямо торчащим подбородком. Его сестра, ведущая в доме хозяйство,напротив, обладала ростом, достойным гренадера. Задумчиво посмотрев на брата,она осведомилась, какая сегодня вода в ванной – неужели опять холодная.

Мистер Морли раздраженно ответил, что нет.

Заглянув в газету, он мрачно заметил, что правительство,кажется, переходит из состояния некомпетентности к состоянию безнадежногоидиотизма.

На это мисс Морли отозвалась глубоким басом, что такговорить недостойно.

Будучи простой женщиной, она всегда полагала, что любоеправительство, находящееся у власти, приносит пользу. Поэтому она потребовала убрата объяснений, почему теперешняя правительственная политика являетсянеубедительной, глупой и откровенно самоубийственной.

Выразив свое мнение по всем пунктам, мистер Морли выпилвторую чашку отвратительного кофе и объяснил истинную причину своегонедовольства.

– Эти девушки все одинаковы! Ненадежные, эгоистичные – наних ни в чем нельзя положиться.

– Ты имеешь в виду Глэдис? – осведомилась мисс Морли.

– Я только что получил от нее сообщение. У ее тети удар, ией пришлось ехать в Сомерсет.

– Очень печально, дорогой, – заметила мисс Морли, – но этоне вина Глэдис?

Мистер Морли мрачно покачал головой:

– Откуда мне знать, что у ее тети действительно удар? Откудамне знать, что все это не подстроено девчонкой и тем молодым человеком, скоторым она встречается? Если я когда-нибудь видел скверного парня, так этоименно он! Возможно, они просто решили улизнуть куда-нибудь вдвоем.

– Нет-нет, дорогой. Не думаю, что Глэдис на такое способна.Ты ведь сам считал ее добросовестной.

– Ну, вообще-то да…

– Ты говорил, что она толковая девушка и внимательноотносится к работе.

– Да-да, Джорджина, но рядом вечно торчит этот неприятныйсубъект. В последнее время Глэдис очень изменилась – стала нервной, рассеянной…

Леди-гренадер глубоко вздохнула:

– В конце концов, Генри, все девушки влюбляются. Этого неизбежать.

– Да, но это не должно отражаться на ее секретарскихобязанностях, – огрызнулся мистер Морли. – Особенно сегодня, когда предстоиттак много работы! У меня несколько очень важных пациентов!

– Конечно, Генри, это весьма некстати. А как справляетсятвой новый мальчуган?

– Он хуже всех, что у меня работали, – мрачно отозвалсямистер Морли. – Не может правильно произнести ни одного имени, да и манеры унего ужасающие. Если он не исправится, я его уволю и найму другого. Не понимаю,какой толк в теперешней системе просвещения! Она только плодит дураков, которыене в состоянии понять ни одного слова, а тем более запомнить! – Он посмотрел начасы. – Мне пора. У меня утро расписано по минутам, а нужно еще принять этуСейнсбери Сил с острой болью. Я предложил ей пойти к Рейли, но она и слышать обэтом не желает.

– Вполне естественно, – кивнула преданная Джорджина.

– Рейли – очень способный парень. У него отличные дипломы, ик тому же он применяет самые современные методы.

– У него дрожат руки, – заметила мисс Морли. – По-моему, онпьет.

Ее брат рассмеялся – к нему вернулось хорошее настроение.

– В половине второго я, как всегда, приду за сандвичем.

В отеле «Савой» мистер Амбериотис ковырял в зубахзубочисткой и усмехался.

Все складывалось отлично.

Ему, как обычно, повезло. Забавно, что несколько добрыхслов, сказанных этой безмозглой курице, были так щедро вознаграждены. Воистину,«отпускай хлеб твой по водам…».[1] Он всегда был добросердечным человеком, ипритом нежадным! В будущем нужно постараться быть еще щедрее. Благостныевидения плыли перед его глазами. Малыш Димитрий… И славный Константопопулос,еле сводящий концы с концами в своем ресторанчике… Приятный будет для нихсюрприз…

Мистер Амбериотис неосторожно шевельнул зубочисткой ипоморщился. Розовые видения потускнели, уступив место дурным предчувствиямотносительно ближайшего будущего. Осторожно прикоснувшись к зубу языком, онвынул записную книжку. Двенадцать часов… Куин-Шарлотт-стрит, 58…

Мистер Амбериотис попытался восстановить недавнеебеззаботное настроение, но тщетно. Горизонт сузился до нескольких слов:«Куин-Шарлотт-стрит, 58. Двенадцать часов».

В отеле «Гленгаури-Корт» в Южном Кенсингтоне завтрак подошелк концу. В холле мисс Сейнсбери Сил беседовала с миссис Болито. В столовой онизанимали соседние столики и подружились на следующий день после прибытия миссСейнсбери Сил неделю назад.

– Знаете, дорогая, зуб действительно перестал болеть! –сказала мисс Сейнсбери Сил. – Может быть, я позвоню и…

– Не делайте глупостей, – прервала ее миссис Болито. – Выпойдете к дантисту и покончите с этим.

Миссис Болито была высокой властной особой с глубокимголосом, а мисс Сейнсбери Сил – женщиной лет сорока с лишним, со слегкаосветленными перекисью волосами, завитыми в не слишком аккуратные локоны.Одежда ее выглядела бесформенной и несколько богемной, а пенсне постоянносваливалось с носа. Она отличалась крайней болтливостью.