тот, кто не знает источника знания. Поэтому «сомневающийся рационалист» просто даже и бессмыслица. Как скептик, он не может быть рационалистом, а как рационалист, он не может быть скептиком. Во-вторых, рассуждение о роли сомнения в душевной жизни индивида ведь было перенято Декартом через посредство Кампанеллы от того же блаж. Августина. Но у блаж. Августина контекст этого рассуждения был совсем другим, чем у Декарта. У блаж. Августина наличие сомнения в душе индивида играло роль косвенного доказательства бытия Бога. Схема доказательства следующая. Душа, по христианскому вероучению, есть «образ» Бога, т. е. копия Бога. А так как то, что есть в копии, то должно быть непременно и в оригинале, то отсюда можно делать вывод о наличии в понятии о Боге такого содержания, которое констатируется в душе человека. В душе человека констатируется такой признак, как её, души, существование (причем подразумевается существование именно вечное, как того требует христианское вероучение). Неоспоримым доказательством существования души как раз и может быть сомнение в существовании души, ибо наличия сомнения в существовании души не могло бы быть, если бы души не существовало. А если это так, если душа несомненно существует как образ (= копия) Бога, то несомненно существует и её, копии, оригинал, т. е. Бог. Это доказательное умозаключение блаж. Августина о сомнении как о косвенном доказательстве существования Бога, вырванное из контекста Декартом, превратилось у последнего из доказательства существования Бога в доказательство существования … человека, это сомнение в своей душе зафиксировавшего. И с тех пор формула «cogito, ergo sum», которая содержит в себе основную мысль этого «доказательства существования человека», преподносится как некое оригинальное открытие Декарта, при помощи которого каждый индивид может убедиться в том, что он действительно существует. Это мнимое открытие никакого философского значения не имеет, ибо само по себе существование индивида настолько самоочевидно, что оно ни в каком доказательстве никогда не нуждалось. В-третьих, никакой самостоятельной системы философских суждений, обладающих непреоборимой математической убедительностью, системы, с неуклонной последовательностью дедуктивно развивающейся из основной истины, того же «cogito, ergo sum», у Декарта не получилось, хотя замысел построения такой системы был им объявлен в самом начале его философского творчества. Что касается убеждения Декарта в том, что математика является единственным способом рационального познания предметно-чувственного мира, так ведь это тоже не есть открытие. Это убеждение родом из того же античного гносеологического рационализма Платона, в его пифагорейском варианте. Оригинальность Декарта по-настоящему проявилась в той части онтологии, в которой он изложил своё понимание взаимодействия между различными фрагментами материально-пространственного мира. Понимание это было, как известно, механистическим, что само по себе, конечно, необычно для приверженцев гносеологического рационализма, которые, как правило, склонны к органическому пониманию сущности взаимодействия между различными фрагментами предметно-чувственного мира. И всё же Декарт держался именно механистического понимания. Для объяснения этого механистического взаимодействия между фрагментами материально-пространственного мира Декарт сформулировал свой двухвариантный закон инерции, а этот закон своим содержанием впоследствии стал сущностью т. н. первого закона термодинамики, который лег в основу всего современного естественно-научного понимания материальной действительности. Оригинальность Декарта здесь проявилась в том, что он вывел сущность первого закона термодинамики из сущности Бога. Сущность первого закона термодинамики состоит в утверждении, что количество материи и количество движения материальных фрагментов в предметно-чувственном мире неизменно. К такому положению эмпирическим путем прийти невозможно, это очевидно. Декарт к нему пришёл как к выводу из религиозно-метафизических размышлений. Если Бог неизменен в своей сущности, то неизменна и сущность сотворённого Им мира, а, значит, неизменно и количество материи в этом мире, и количество движения материальных фрагментов в этом мире. Вот так, из религиозной метафизики, и возник этот закон сохранения постоянного количества материи и энергии, который стал основой современного естествознания.

Контрольные вопросы

1) Как возникло положение «cogito, ergo sum»?

2) Каково гносеологическое значение положения «cogito, ergo sum»?

3) Как возник закон сохранения постоянного количества материи и энергии?

Бенедикт Спиноза (1632–1677)

Как философ Спиноза является последователем Декарта. Все основные положения его системы – это положения декартовские. Философская самостоятельность Спинозы проявилась в том, что он попытался все эти исходные декартовские положения продумать исчерпывающим образом до конца, во всех подробностях, произвести соответствующие уточнения и представить выводы в законченной системе.

Гносеология

Провозглашённый Декартом гносеологический рационализм Спиноза проводил с неуклонной последовательностью. Источник знания только один – разум (intellectus), оперирующий понятиями. Рациональное знание имеет абсолютный характер, который позволяет разуму дать исчерпывающее знание обо всей онтологической реальности, материальной и духовной.

Этой основной гносеологической установке соответствует оценка обычного, сенсуалистического, способа познания, который Спиноза обозначает термином imaginatio (= воображение = чувственное представление). Оценка эта низкая. Imaginatio дает лишь чувственные образы индивидуальных предметов внешнего мира, восприятия и представления, которые сами по себе не являются адекватным, т. е. полноценным знанием. Итак, следует принимать только разум в качестве источника истинного, адекватного знания.

В эту общую рационалистическую установку своей гносеологии Спиноза в дальнейшем ввёл некоторые подробности, которые в какой-то степени лишают весь его гносеологический рационализм ясности. Во-первых, он разделил рациональное познание на два вида – просто рациональное и т. н. интуитивное. Рациональное познание толкуется как способность приобретать знание путем умозаключений. Это толкование соответствует обычному обозначению способности человека к рутинной рассудочной деятельности – производить словесно-логические операции с существительными (= понятиями) и глаголами (= категориями). Но, строго говоря, логика не есть гносеология. Логика оперирует с элементами наличного знания, не задаваясь вопросом о происхождении этого знания, а гносеология как раз и занимается разрешением вопроса о возможности приобретения человеком истинного, а не мнимого, знания и об отыскании источника этого истинного знания. Как логически точно и безошибочно ни оперируй с наличным знанием, прибавления к этому наличному знанию нового знания не получишь. Рассудок самостоятельным источником знания быть не способен. Интуитивное знание толкуется Спинозой как истинное само по себе. По сути дела, это интуитивное знание и должно быть названо собственно рациональным знанием, дающим философскую истину. Несколько смущает понятие «интуиция». Ведь термин «интуиция» происходит от латинского корня «intuitus», буквальный смысл которого в переводе на русский язык есть «взгляд». Но, само собой разумеется, что здесь подразумевается переносный смысл этого слова. Это значит, что слово «интуиция» в данном случае есть метафорическое обозначение способности человеческого разума непосредственно (наподобие человеческого зрения) воспринимать понятия, которые и суть элементы истинного знания. Причем понятия, которые таким образом, интуитивно, обнаруживаются человеческим разумом, находятся в том же самом человеческом разуме. Ведь гносеологическая теория, которую Спиноза перенял от Декарта, есть теория «врожденных идей» (правильнее было бы назвать: теория врожденных понятий). А это значит, что источник