— Я совсем не об этом собирался говорить! Присядь… Присядь, пожалуйста… Я не могу вот так сразу…

«Так может и не надо?» — уныло подумала я, но покорно опустилась на старую скамью.

Он сел напротив, помолчал, потер лоб:

— Сложно и сказать нужное, и не обидеть… — пробормотал он не столько мне, сколько себе, и наконец решившись, выпалил. — Ты права!

Вот так он меня совершенно точно не обидит!

— Род де Молино сейчас — маленький и захудалый. — безжалостно закончил Криштоф.

Пожалуй, все-таки обидит.

— Прошу, не сердись! — он вскинул руки, точно защищаясь. — Я понимаю, что не имею права спрашивать… но все же спрошу, и поверь, не из пустого любопытства! — и спросил, совсем тихо. — Что ты собираешься делать дальше?

— Что должна — восстанавливать род. — передернула плечами я. — Теперь мы уже можем пойти… — я попыталась встать, но была поймана за руку, и мягко, но непреклонно возвращена на место. Не отпуская моей ладони, де Орво придвинулся ближе. Я попыталась отнять руку, но он не выпустил.

— Там гости… — я отвернулась. Мне вдруг стало жарко, кровь прилила к щекам.

— Гости — только сегодня вечером, а восстанавливать род — это очень, очень надолго. — покачал головой он. — Если… вообще возможно! — и замер, будто боясь, что после этих слов я на него кинусь. Чего я, конечно же, делать не стала. Тем более, что сама постоянно об этом думала. — Летиция, ты умна, хорошо образована и… отлично понимаешь, что роду, в котором остались только три женщины… Ты ведь не сможешь бросить Мариту и Агату…

Я страдальчески покосилась на него: зачем же так категорично? Нет, я, конечно, не смогу… но после его слов даже помечтать об этом не удастся. Нельзя разочаровывать людей, которые о тебе слишком хорошо думают, за крушение своих иллюзий они могут и отомстить. А мне тут дела вести, так что придется соответствовать лучшим ожиданиям соседей.

— Даже если алтарь подчинится тебе…

А вот сейчас и впрямь стало обидно.

— В таких условиях не получится не то что восстановить былое влияние де Молино… — он помолчал и почти шепотом добавил. — Ты и то, что есть сейчас, не удержишь.

— Что ты имеешь в виду? — холодно спросила я.

Криштоф посмотрел на меня взглядом больной собаки, странно выглядящем при его почти пиратской внешности, взъерошил волосы и выдохнул.

— Как ты думаешь, что начнется завтра? Сегодня наши соседи танцуют на балу и перемывают тебе косточки, а завтра приедут с предложениями. — и он многозначительно умолк.

— Ты хочешь, чтоб я спросила — какими? — глядя в сторону, спросила я.

Он помолчал мгновение и также не глядя на меня, ответил:

— Думаю, ты и сама догадываешься. Кто-то предложит продать фабрику…

— За бесценок. — эхом откликнулась я.

— Кто-то — виноградники.

— За те же деньги…

— А самые предприимчивые… — он наконец повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. Его лицо в отблесках блуждающих светляков то проступало из мрака, то растворялось в нем снова. — Позовут замуж.

— И заберут все целиком. Вместе со мной. — криво усмехнулась я. Подняла глаза и тихо спросила. — Какой из них… ты?

Он также криво усмехнулся в ответ:

— Понимаю, как это выглядит… Самый-самый предприимчивый не стал ждать окончания Черного бала и успел первым. Но все равно скажу! — и вдруг опустился передо мной на одно колено и торжественно провозгласил. — Леди Летиция де Молино! Я прошу вас оказать мне честь, став моей женой! — спохватился, скособочился, неловко шаря за лацканом камзола, наконец, вытащил бархатную коробочку, снова принял торжественную позу — и протянул мне ее на ладони. В мерцающем сиянии светляков загадочно и страшно вспыхнул крупный черный бриллиант в розетке из золотой виноградной лозы.

— Лорд Криштоф де Орво! — я несколько мгновений полюбовалась хищным мерцанием камня. — Нет слов, чтобы передать, как я вам благодарна! Эти дни, что я провела… в родовом гнезде… Ничем бы хорошим не закончились, если бы не вы! Вы вытащили меня из полиции, вы достали мне платье для Черного бала, вы…

— Стоп! — почти заорал он, предостерегающе вскидывая ладонь.

Я растерянно умолкла, а он вскочил, снова взъерошил волосы, прошелся туда-сюда по беседке и глухо бросил:

— Прости… Я не мог позволить тебе закончить. Потому что дальше неизбежно последовало бы «но»… Летиция… Летти… — он вернулся и сел рядом, заглядывая мне в глаза и нежно баюкая мою руку между своими ладонями. — Я помню, ты сказала, что ни о чем не жалеешь… ни о том, что уехала, ни что воевала… Но я-то знаю, что это все — из-за меня! — и он вдруг прижался лбом к моей руке. — Если бы Тристан предложил тебе выйти замуж за кого угодно… за любого… кто не был бы де Орво… разве ты сбежала бы вот так… даже не поговорив?

Нет, не сбежала бы.

— Не отвечай. — слабо улыбнулся он. — Мы оба знаем ответ. Мы могли бы встречаться… разговаривать… понравиться друг другу. Если бы я не был одним из «этих безумных де Орво».

Я в ответ только покачала головой. Не сбежала бы, встречалась, разговаривала… и вышла бы замуж, нравилось бы мне это или нет… Не стала бы магистром, не получила свободу и право распоряжаться собой. Не попала на войну. Не была бы сейчас… горничной. Я прерывисто вздохнула, и словно эхом выдохнул он:

— Это все наш алтарь. Он любит… женщин. Их кровь и боль. Мы даже не знаем толком, почему… так. Почему он требует именно такой отвратительной подпитки. Говорят… когда родоначальники остальных алтарных семей привозили из странствий яркую искру… и странную жену, первый де Орво вернулся без женщины из дальних краев… зато его алтарная искра сияла вдвое ярче остальных… но стала последней. Именно после возвращения де Орво другие искатели стали возвращаться ни с чем!

Я недоверчиво усмехнулась. Десятки родов претендуют на то, что именно их предок привез первую алтарную искру… Но утверждать, что привез последнюю?

— Нам бы алтарь на голодный паек посадить… — не обращая внимания на мою недоверчивую улыбку, продолжал бормотать Криштоф. — Но… нас всех учили, что алтарь важнее любого члена рода, потребности алтаря — священны, и если доволен алтарь — то и род в порядке. И мы делали все, чтобы алтарь был доволен. Мы перестали видеть в этом что-то дурное, ведь благо алтаря — высшее благо. Если бы ты вышла за меня тогда… да еще по договору, который отец выторговал у Тристана… — он вдруг посмотрел на меня пристально, в упор. — Стала бы таким же кормом для алтаря как все женщины де Орво.

— В сером платье? — хотела, чтоб это прозвучало насмешливо, но голос у меня дрогнул. Мне хотелось завизжать и броситься прочь. И бежать до самой столицы — чтобы между мной и проклятыми де Орво оказалось половина империи и неработающий Межмировой тоннель. Но… Криштоф, конечно, де Орво, но сам по себе, он был… неплохим. Наверное. — Что изменилось сейчас? — стараясь быть спокойной и деловитой, спросила я.