Молнехвостый недовольно насупился.

– Не нравится мне эта затея! – проворчал он. – К тому же, вдруг они нам не поверят? На месте Шрама я бы точно заподозрил неладное! Мы никогда не приносили добычу сами, каждый кусок им приходилось отнимать у нас силой. С чего бы теперь мы сами явились с подношением?

– Значит, мы заставим их поверить! – не отступал Гром. Ему не хотелось отказываться от своей затеи. – Если мы будем ползать перед Шрамом на брюхе, он так обрадуется, что и не подумает, будто мы его обманываем!

Молнехвостый лишь хвостом покачал:

– Могу себе представить, как тебе не терпится посмотреть на лагерь Шрама, если ты готов перед ним пресмыкаться! – пробурчал он.

Гром не ответил. Он поднял голову и повёл носом, выискивая дичь.

– Будем надеяться, что нас никто не увидит, тогда и унижаться не придётся, – беспечно отмахнулся он и застыл, учуяв мышь.

«Похоже, звёзды сегодня на моей стороне!» – с затаённой радостью подумал Гром. Он покосился на Молнехвостого. – Кажется, там, в ежевике, нас ждёт мышиное гнёздышко, – еле слышно заметил рыжий кот.

Молнехвостый мгновенно принял охотничью стойку и пополз к колючему кусту. Гром тоже подобрался, почти касаясь животом травы, и стал подкрадываться следом.

– Спугни их, а я буду ловить всех, кто попадётся! – шёпотом приказал он.

Гром остановился и замер, ожидая начала охоты.

Зашуршала ежевика. Сощурив глаза от яркого солнца, Гром стал смотреть на чёрную фигуру друга, тенью ползущую сквозь ветви. Тёплый запах мышей усилился. Гром невольно облизнулся и вновь весь обратился в слух и зрение. Ветки снова зашуршали – на этот раз громче – и Молнехвостый ринулся в куст.

Слух Грома пронзил испуганный писк. Он уставился в землю, высматривая дичь. Вот сбоку мелькнуло что-то бурое. Гром прыгнул, колючки глубоко впились в его шкуру, но он уже обрушил свою огромную белую лапу на удирающую дичь, прижимая её к земле. Есть! Гром сомкнул когти и впился в мышь зубами, прикончив её быстрым укусом. Пасть тут же наполнилась голодной слюной.

«Может, напрасно я всё это затеял? – неожиданно подумал Гром. – Не лучше ли отнести добычу в лагерь? Наши коты уже давно голодают, Клевер и Чертополох совсем исхудали… Но нет! Я должен увидеть лагерь бродяг. А дичь мы сможем поймать и позже».

Гром сел и посмотрел на Молнехвостого, подходившего к нему со свисающей из пасти мышкой.

– Идём! – радостно замурлыкал Гром. – Побежали в сосновый бор!

Перейти Гремящую Тропу оказалось очень просто. Она пустовала, даже отдалённый рёв чудищ не нарушал тишину леса. После пронизанной светом дубравы сосновый лес показался друзьям мрачнее, чем обычно. Хвойные деревья не оголились с приходом холодов, поэтому солнце с трудом пробивалось сквозь их густые колючие ветви.

Бесшумно шагая по толстой шкуре упавшей хвои, Гром недоверчиво качал головой.

«И как только Длинная Тень может жить в такой темноте?» Горьковатый запах смолы был так силён, что заглушал аромат мыши, свисавшей из пасти Грома. Он с облегчением перевёл дух, когда сосны начали редеть, и между их медными стволами заблестело болото. На краю леса Гром остановился. Солнце быстро садилось за его спиной, отбрасывая на топкие кочки длинные тени.

Молнехвостый подошёл к другу и бросил свою мышь на землю.

– Вот это, что ли, ивовая роща? – спросил он, кивая на деревья, темневшие с одной стороны от топи.

Гром прищурился. Голые ветки деревьев напоминали ивовые, к тому же других деревьев всё равно нигде не было видно. Кивнув другу, он вышел из-под защиты сосен и побрёл по топкой тропинке. Молнехвостый чавкал лапами следом. По пути Гром то и дело обводил взглядом болото, пока наконец не заметил впереди густые заросли камыша.

Он бросил мышь.

– Пришли! – прошептал Гром, поворачиваясь к Молнехвостому. Он хорошо помнил, как Серое Крыло описывал лагерь бродяг: «Кольцо камыша и болотной травы возле ивняка».

– И как ты предлагаешь следить за ними, оставаясь незамеченными? – прошипел Молнехвостый, зорко всматриваясь вперёд.

Гром кивнул в сторону лагеря.

– Там такие камыши, что в них может спрятаться целый отряд, – с напускной уверенностью прошептал он. Подхватив с земли мышь, Гром заторопился вперёд, Молнехвостый нехотя побрёл следом.

Подойдя ближе, Гром затаил дыхание. Во влажном вечернем воздухе витали запахи бродяг. Гром с облегчением вздохнул, когда последние лучи солнца погасли за кронами сосен и на болота опустилась тьма. Пригнувшись, он по-змеиному прополз по топкой земле, пока не очутился в зарослях камыша. Сухие стебли громко зашуршали, расступаясь перед ним.

В следующее мгновение Гром оцепенел, услышав голоса, доносившиеся прямо из травы перед ним. Они оказались прямо перед стеной лагеря!

Молнехвостый бросил свою мышь рядом с добычей Грома и поднял глаза.

– Что дальше? – еле слышно прошептал он.

– Подождём! – решил Гром, распластываясь на мокрой земле. Вокруг него шуршали сухие камыши. Тёплый бок Молнехвостого приятно согревал шерсть.

– Смотри! – ахнул чёрный кот, всматриваясь между стеблями.

Оказалось, что у корней камыша образовались небольшие просветы, сквозь которые была видна поляна, залитая вечерним светом. С бешено колотящимся сердцем Гром подполз ближе и увидел широкую полосу земли и котов, которые суетились вокруг, негромко переговариваясь друг с другом.

Вот совсем рядом прошуршали чьи-то мягкие лапы, на миг серая шерсть закрыла Грому обзор. Сладкий запах кошки защекотал ноздри Грома, он подполз ближе и стал наблюдать.

– Вот!

По лагерю разнёсся громкий голос, на землю рядом с кошкой шмякнулось что-то тяжёлое. Она испуганно отскочила, а Гром увидел валявшегося на земле тощего скворца. Когда кошка боязливо наклонила голову, чтобы его обнюхать, Гром увидел изящный силуэт её головы. С мгновение янтарные глаза красавицы удивлённо разглядывали птичью тушку, потом кошка вскинула голову и уставилась на стоявшего посреди поляны кота.

Шрам!

Гром мгновенно узнал белую полосу, перечёркивавшую передние лапы бродяги.

Кошка недовольно скривила губы.

– Выглядит не слишком аппетитно, – прошипела она.

Глаза Шрама холодно сверкнули.

– Скажи спасибо, что получила хоть это, Фиалка, – прорычал он. – Ведь ты самая никудышная охотница в стае!

– Это неправда! – вскинулась Фиалка. – По крайней мере, я охочусь, а не ворую!

Рваные уши Шрама дёрнулись.

– Я тоже не ворую, Фиалка! Лишь беру то, что принадлежит мне!

– Ты не разговаривал бы со мной так, будь жив Дождь! – тихо произнесла кошка. Её голос был полон печали.

Шрам довольно ухмыльнулся.