Когда мы пересекали Чаринг-кросс, внимание мое привлекла роскошно одетая дама, восседавшая на холеном мерине. Лицо ее прикрывала от солнца маска, на голове красовался великолепный убор. За нею следовало трое верховых слуг и две раскрасневшиеся от жары камеристки с букетами цветов. Мерин знатной дамы остановился, чтобы опорожнить мочевой пузырь, и вся маленькая процессия замерла в ожидании. Когда мы подъехали ближе, дама обернулась ко мне. Взгляд ее глаз, поблескивавших в прорезях маски, неожиданно привел меня в смущение. Вдруг незнакомка резким движением подняла маску, улыбнулась, и я узнал леди Онор. Казалось, даже в этот томительно знойный день ей прохладно, несмотря на плотную маску и на то, что пышные дамские наряды отнюдь не приспособлены для подобной жары. Леди Онор приветливо помахала мне.

– Мастер Шардлейк! Надо же, мы снова встретились!

Я остановил Канцлера.

– Счастлив приветствовать вас, леди Онор. Сегодня снова выдался весьма жаркий день, не правда ли?

– Да, жарко. Как я рада, что встретилась с вами, – с неподдельным чувством произнесла леди Онор. – Надеюсь, в ближайший вторник вы не откажетесь пообедать у меня?

– Ваше приглашение – для меня большая честь, – ответил я с поклоном.

Боковым зрением я видел, что Барак стоит рядом со мной, смиренно потупившись, как положено примерному слуге.

– Стеклянный дом на улице Синих Львов, – назвала свой адрес леди Онор. – Любой вам подскажет, где это. Жду вас в пять часов. Подавать будут только сладкие блюда, так что обед не затянется надолго. Но общество соберется чрезвычайно интересное.

– Я буду с нетерпением ждать вторника.

– Кстати, я слышала, что вы защищаете в суде племянницу Эдвина Уэнтворта.

– Похоже, об этом слышал весь Лондон, миледи, – с натянутой улыбкой ответил я.

– Я несколько раз встречала сэра Эдвина на обедах, которые устраивает гильдия торговцев шелком. Он далеко не так умен, как считает сам. Впрочем, деловой сметки и оборотистости у него не отнимешь.

– Вот как?

– О, у вас в глазах уже зажглись любопытные огоньки, – рассмеялась леди Онор. – Сразу видно настоящего адвоката. Не сомневаюсь, больше всего на свете вас занимает то, что связано с делами, находящимися в вашем ведении.

– Я чувствую ответственность за судьбу несчастной девушки, леди Онор.

– Это делает вам честь, – заметила она с едва заметной улыбкой. – К сожалению, я должна вас покинуть. Я собираюсь нанести визит родственникам своего покойного мужа.

Леди Онор вновь опустила маску на лицо, и маленькая процессия двинулась прочь.

– Экая красавица, – пробормотал Барак, провожая леди Онор взглядом. – А уж до чего пышно разодета…

– Сразу видно истинную леди, – заметил я.

– Только, на мой вкус, она слишком много о себе воображает. Мне нравятся женщины скромные, без затей. А с богатыми вдовушками хлопот не оберешься.

– Насколько я понимаю, вы знавали многих богатых вдовушек, Барак?

– Более чем достаточно.

– Но только эта вам далеко не ровня, – со смехом заметил я.

– Как и вам, – пожал он плечами.

– Неужели вы думаете, что я этого не сознаю? Я не настолько глуп и самонадеян.

— Этой женщине неведомо, что такое нужда, – изрек Барак.

– Разумеется, нет. Впрочем, надо сказать, что многие знатные семьи ныне утратили и свое положение, и значительную часть владений.

– А чья в том вина? – усмехнулся Барак. – Во время войны между Йорком и Ланкастером все эти знатные семейства едва не сожрали друг друга. Нет, новые люди, такие как граф, куда лучше понимают, что нужно стране и что нужно им самим.

– Тем не менее лорд Кромвель придает весьма большое значение своему недавно полученному графству. В этом нет ничего удивительного. Каждый мечтает получить герб. Марчмаунт, например, сделал себя истинным посмешищем, много раз пытаясь убедить Геральдическую палату в собственном знатном происхождении. – Тут в голову мне пришла неожиданная мысль. – Возможно, именно по этой причине он постоянно крутится вокруг леди Онор. Женитьба на знатной даме…

Внезапно я осекся, ощутив, что подобное предположение мне весьма неприятно.

– Что, положили глаз на сию прекрасную леди? – насмешливо осведомился Барак. – Не очень-то разумно с вашей стороны. – Он покачал головой. – По-моему, нет ничего смешнее выскочки, который хочет затесаться в чужое стадо.

– Не затесаться в чужое стадо, а подняться вверх по общественной лестнице. Уверен, карабкаться вверх намного лучше, чем спускаться вниз.

– Вполне вероятно, вы правы, – ухмыльнулся Барак. – Только я не собираюсь никого убеждать в том, что принадлежу к древнему роду. Хотя мог бы.

– Вот как? Ах да, у вас же есть старинный медальон, который оставил вам в наследство отец.

– Да, фамильная реликвия, – важно изрек Джек. – Но я предпочитаю помалкивать о своем происхождении. Многие считают евреев кровопийцами и стяжателями. Многие до сих пор уверены, что они убивают христианских младенцев. Давайте поедем побыстрее, – вдруг резко сменил он тему. – Мне еще надо отыскать этого старого монаха.

– Если вам удастся найти Кайтчина, попросите его встретиться со мной завтра. В монастыре Святого Варфоломея.

Барак повернулся в седле.

– В монастыре? Но там сейчас живет сэр Ричард Рич. А граф не хочет, чтобы он узнал о нашем деле. Может, Рич уже что-то пронюхал. Не случайно ваш приятель Билкнэп упомянул его имя.

– Барак, так или иначе, мне необходимо осмотреть место, где был найден греческий огонь.

– Будь по-вашему, – недовольно вскинул бровь Барак. – Но мы должны соблюдать осторожность.

– Господи боже, неужели вы думаете, что я этого не понимаю?

Доехав до Канцлер-лейн, мы расстались. Оставшись в одиночестве, я внезапно ощутил приступ тревоги; воспоминания о вчерашнем преследователе, об изрубленных топором телах упорно приходили мне на память. Я вздохнул с облегчением, когда наконец оказался у ворот собственного дома. Оглянувшись по сторонам, я увидел в другом конце улицы Джозефа. Он брел, уныло сгорбившись, лицо его казалось озабоченным и печальным. Однако, завидев меня, он улыбнулся и вскинул руку в знак приветствия. Почему-то это тронуло меня до глубины души. Я давно уже не встречал человека, который выражал бы ко мне столь сердечное расположение.

Спешившись, я заметил, что у Джозефа измученный вид: очевидно, он очень страдал от жары. Саймон еще не вернулся, так что я попросил Джозефа пройти в дом, а сам отвел Канцлера в конюшню.

Войдя в холл, я снял шляпу и мантию. В доме было немного прохладней, чем на улице, и несколько мгновений я постоял в полутьме, ожидая, пока на моем разгоряченном лице высохнут капли пота. Когда я вошел в гостиную, Джозеф, устроившийся в моем кресле, смущенно вскочил. Я протестующе махнул рукой.