Он взглянул на свои золотые часы и поднялся.

– К сожалению, мне пора. До свидания, Александра, – поклонился декан Травиной, повернулся ко мне, – до свидания, молодой человек.

– До свидания, – кивнул я в ответ, тоже поднявшись.

Декан направился к двери, а я повернулся к англичанке:

– Александра Владимировна, Савин Олег тоже хочет стихотворение рассказать.

Кокошин, услышав мои последние слова, задержался в дверях:

– Что, ещё один феномен?

– Нет, Виктор Михайлович, – улыбнулась англичанка, – Сергей просто за товарища просит, чтобы тот оценку по предмету исправил.

– А, это хорошее дело, – тоже улыбнулся тот и подмигнул мне, – удачи, молодой человек. Я буду ждать вашего решения.

И дверь за ним закрылась.

– Так можно ему прийти и исправить двойку?

– Хорошо, пусть прямо сюда на перемене приходит. А тебе я четвёрку в табель ставлю за год. Уж извини, пятёрку никак не могу…

– Спасибо, Александра Владимировна. Мне четвёрки хватит.

Вышел из учительской в приподнятом настроении и быстро пошел к кабинету литературы. Надо успеть к концу урока, так как, выходя, посмотрел на настенные часы. Пять минут до звонка. Перемена всего десять минут, а Олегу ещё стихотворение надо учительнице рассказать. У двери кабинета литературы меня застал звонок на перемену. Тишину разорвал стадионный рёв, который я приглушил, закрыв дверь за собой. Одноклассники уже встали из-за парт, учительский стол окружили девчонки и о чем-то говорили с учительницей, пацаны занимались кто чем. Савин сидел и смотрел в окно, подперев голову рукой. Под любопытные взоры прохожу через класс. Олег сразу оживился:

– Ну что?

– Четыре, – я не стал уточнять детали, сразу спросил: – ты выучил?

– Ага. И отрывок из Онегина успел тут прочитать. Пятёрку получил, – похвастался Олег и перешел на шепот, – чуть по-английски его не прочел. Представляешь?

– Представляю, а я, насчет тебя уже с англичанкой договорился. Она тебя сейчас в учительской ждёт.

– Как в учительской! – воскликнул Савин так, что к нам разом все обернулись.

– Нельзя было где-нибудь отдельно или потом? – уже шепотом спросил он. – Туда же сейчас все учителя припрутся.

– Ну, уж прости, – развел я руки, – так получилось. Пошли, а то времени нет. Провожу тебя до кабинета.

По дороге Олег читал выученный текст, а я поправлял не только ошибки, но и произношение. Нагнали Щупко, она как раз входила в учительскую. У двери мы остановились.

– Давай, иди. Ни пуха… – и я ободряюще пожал плечо Олегу. – Я тебя в классе подожду.

Савин как-то жалобно на меня взглянул, тяжело вздохнул и выпалил:

– К черту! – И, открыв дверь, решительно шагнул в кабинет.

Скрестил за Олега пальцы и направился обратно. В переходе между корпусами увидел идущего навстречу хмурого Макса Громина. Он тоже меня заметил. Согласно нашей договоренности развернули головы в разные стороны и спокойно разминулись. Уже за спиной, сквозь школьный гам, различил его тяжелый вздох. Ну-ну, не нравится? А что ты думал? Впрочем, черт с этим Громиным. Не надо себе хорошее настроение портить.

Только я подошел к своей парте, как меня сразу окружили пацаны. Как оказалось, по той же теме, что пытались подойти перед уроком литературы:

– Сегёга, здорово ты врезал Громозеке!

– А как в бок ему дал!

– А в нос!

– …обалденно ногой так…

Я переводил взгляд от одного к другому. Интересно – откуда они знают такие подробности? Ведь не было в скверике никого кроме громинской компании, меня и Савина. А издалека очень трудно было бы что-то разглядеть, кусты и деревья мешают.

– А откуда знаете? – спрашиваю.

– Так вся школа об этом говорит, – ответил за всех Ульский.

Обалдеть! Никто ничего не видел, а знают всё, как будто лично присутствовали на разборе. И кто проболтался? Савин? Так он никогда излишней болтливостью не отличался. Толще, Вершине и Громину вообще это не выгодно. Не от этого ли, кстати, Макс так сегодня хмур? Его проблемы. Тогда кто же? Не тот ли, четвёртый, что всё время за забором сидел, а потом сбежал, как только я метнул нож?

Одноклассники продолжали спрашивать и одновременно отвечать на свои же вопросы. Я им не мешал, думая о своём, и тут услышал такое, отчего чуть со стула не упал:

– …и ведь как ножом махнул… махаловка до крови была…

– Стоп, – гаркнул я. Все сразу замолчали, даже девчонки у доски. Сказал уже тише: – Повтори, что ты сказал про нож?

Переходников удивился, но медленно повторил:

– Ты ножом махнул, а Громозека отскочил…

А вот это уже серьёзно. Слухи слухами, но они имеют свойство преумножаться самыми нелепыми и фантастическими дополнениями. Каждый, пересказывая новость другому, прибавлял какую-нибудь отсебятину, чтобы было гораздо круче и интереснее. В результате, от множества подобных пересказываний получалось вовсе другая история, кардинально отличающаяся от первоначальной. В моём случае это то, что я будто бы дрался с Максом на ножах. Для всех это круто, но для меня…

Тут к холодному оружию гораздо серьёзнее относятся. Не помню, какая статья сейчас, но в российском кодексе это двести двадцать вторая, четвёртая часть, как минимум…

Если дойдёт до взрослых, то будет скандал. Наш участковый хваток и сразу возьмет на карандаш. Правда, ответственность идёт с шестнадцати лет, и ничего такого мне не грозит, но неприятностей для родителей будет много. Поэтому надо эти слухи пресечь.

– Короче, – негромко хлопнул я по парте, – никаких ножей не было.

– Но как же…

– Никаких, – повторил я, – махались по-честному.

– Но ведь до крови…

– Да, до крови, – подтвердил кивком, – но я не резал Макса, а просто разбил ему нос. И всё! НИКАКИХ, – повторил с расстановкой, – ножей не было. Понятно?

Все переглянулись.

– Так понятно? – переспросил я.

– Понятно, – пожал плечами Переходников.

– Можете всем это рассказать. Чтоб не придумывали нелепости, – сказал я и, отвернувшись к окну, добавил: – и хватит об этом.

Зазвенел звонок. Своим видом дал понять – разговору конец, и пацаны потихоньку разошлись по своим местам. Вздохнул, глядя в окно. Вот и стало понятно, почему с утра меня в школе так все встречали. Герой дня, блин, вчерашнего. Такая популярность, конечно, льстит, только это мне ни к чему. Я вдруг оказался на вершине этакой странной славы, как «хозяин горы» в детской игре. Будто эфемерный пояс чемпиона надел. Только такое положение вещей мне совсем не нравится. Всегда найдётся претендент меня оттуда сбросить. Посмотрит на Макса, потом на меня и…