– Знаешь, – сказала она, – давным-давно, в жаркой-жаркой стране, которая называется Африка и где с утра до вечера все едят бананы, родился один мальчик с очень длинным именем. Его звали Джон Рональд Руэл Толкиен. Представляешь, как долго приходилось его папе звать его к завтраку? «Джон Рональд Руэл, пора есть овсянку», – кричал он по утрам.

Одеяло чуть-чуть сползло вниз, обнажая одно маленькое ухо.

– Когда Джон Рональд Руэл только начинал ходить, то его укусил паук. Это был огромный и злобный паук по имени Тарантул, который днями и ночами мечтал о том, как цапнет за пятку какого-нибудь малыша. У Тарантула было множество ног и множество глаз, а его укус был ядовит.

Ева торопливо подобрала ноги.

– И когда яд уже проник в кровь Джона Рональда Руэла и его жизнь была в смертельной опасности, то… знаешь, кто его спас?

Показалось, что Ева кивнула под одеялом.

– Правильно, его няня. Она появилась из ниоткуда, как супергерой, и выпила весь яд. И с ней ничего не случилось, она даже стала веселее, чем прежде, а Джон Рональд Руэл выздоровел и прожил до глубокой старости. И тоже придумал свой собственный язык, как и ты, детка. Не такой красивый, но все равно хороший. Мальчик вырос без мамы и без папы, но стал самым великим сказочником всех времен и народов. И в каждой своей сказке снова и снова побеждал огромного паука. Раз за разом, как будто все время сражался со своими детскими страхами. Когда ты маленький и тебе страшно, то тебя, конечно, защитит твоя няня. Ведь няни только для этого и существуют. Но когда ты становишься взрослым, то учишься побеждать сам.

– Аполдара.

– Конечно, ты не понимаешь, – вздохнула Ася. – Это история больше годится для твоего папы, чем для тебя. Ему сейчас тоже немножко страшно.

Ева выползла из-под одеяла и обняла Асю, крепко прижавшись к ней.

– Я никуда не уйду, пока ты не вырастешь и не научишься побеждать пауков сама, – пообещала Ася.

– Ларикола.

– Договорились.

Адам вернулся ближе к вечеру.

– Где вы так долго шлялись? – набросилась на него Ася.

– Гулял, – ответил он, – думал.

– И что надумали?

Адам не ответил, стянул с себя галстук, сбросил пиджак и сел рядом.

Ася с Евой собирали пазлы и казались еще более сплоченными, чем обычно. Его дочь то и дело поворачивала голову, чтобы посмотреть в лицо своей няни, но оно было безмятежным и сосредоточенным.

Самая невозмутимая женщина в мире.

– Что вы собираете?

– Гегмнатар.

– Что?

– Ева разговаривает с нами на придуманном языке. Я думаю, это шифр. Но я пока не могу его разобрать, – пожала плечами Ася.

Адам едва не застонал от отчаяния.

Почему именно сейчас?

«Потому», – ответил ему Асин взгляд.

Ну разумеется.

– Ева, – Адам потрогал ее кудряшки, – тут такое дело… Кое-кто приехал совсем ненадолго и очень соскучился по тебе. Ты не хотела бы немного повидаться?

Ева молчала, опустив голову.

– Я говорю о твоей…

– Лидураминарапасата! – крикнула вдруг она. – Васимбалара!

– Ева, – сердито и растерянно откликнулся Адам. – Говори нормально! Что за глупости!

– Тише, – Ася взяла его за руку. – Тише. Я думаю, она не хочет с нами разговаривать. Она думает, что мы ее не понимаем.

– Конечно, не понимаем. Потому что она несет тарабарщину.

– Это вы несете тарабарщину! Ева, посмотри на меня. Иди сюда, – Ася обхватила ее лицо руками. – Мы не будем тебя заставлять. Мы сделаем, как ты захочешь. Если ты не хочешь видеть маму, то ты ее не увидишь. Если захочешь – то побудешь с ней немного, ладно? Если хочешь, мы пойдем с тобой. Я и твой папа, мы будем рядом. Но твоя мама не сможет остаться и не сможет тебя забрать, понимаешь? Ее дом в другом месте, на другом конце света. Ты останешься жить с нами, правда, Адам?

– Да, – ответил он, – Ева останется жить с нами.

Ева молчала.

– Ну же, малыш, это же твоя мама, – умоляюще прошептала Ася. – Она летела на самолете очень-очень долго, чтобы поцеловать тебя. Пожалуйста, родная, не отказывайся.

– Каламамбла, – ответила Ева без всякого выражения. У нее были сухие глаза и бледные щеки.

– Хорошо, – Ася улыбнулась, – ладно. Адам, когда мы можем отвезти Еву к маме?

– Сейчас. Она улетает послезавтра, – ответил он, так и не поняв, действительно ли девочка ответила согласием или ее вольно перевели.

– Ева, ты хочешь поехать к маме сейчас?

Она так сильно сжала Асины запястья, что у нее побелели лунки ногтей.

– Малыш, ты делаешь больно, – Адам осторожно разжал ее пальчики.

– Ты хочешь, чтобы мама приехала сюда? – спросила ее Ася, даже не обратив внимания на то, что Адам осторожно поглаживает ее кожу.

– Вересмада!

– Мне кажется, это да, – заключила Ася. – Адам, поезжайте за Леной. Мы подождем здесь.

– Ладно, – ответил он и, наклонившись, поцеловал Еву. И она вдруг разревелась, уткнувшись лицом в его рубашку.

Глава 22

– Ася, отойдите от окна. Что вы думаете там увидеть? Как Лена откусывает голову Евы?

– Что вы такое говорите, – она неохотно послушалась и села на кровать. – Ох, – пожаловалась, – у меня сердце болит.

– Сильно болит? – всполошился Адам. – Нужно в больницу?

– Психологически болит. В том смысле, правильно ли мы сделали, – пояснила Ася и снова повернулась к окну, где в другой буковке «П» сквозь несколько стекол горел свет. Сквозь плотно зашторенные портьеры было не разобрать, что происходило в детской.

Они с Асей спрятались в его спальне почти сразу, как приехала Лена. Чтобы не мешать, и все такое. И теперь Ася сходила с ума.

– Это же ее мама, – в десятый раз повторила она. – Все будет нормально. А вдруг она проголодалась, а Лена не поймет ее новый язык? Я проверю…

– Ася, – Адам поймал ее за руку и потянул к себе. – Быстро ложитесь в постель. Вы слышали, как Ева умеет завывать при необходимости? Мы и еще несколько кварталов ее точно услышим.

Она неохотно прилегла рядом.

– Вы равнодушный и черствый. Сердца у вас нету… Я оставила в спальне своих единорогов! – подпрыгнула она. – Я не могу без них спать!

– Да лежите вы уже спокойно, – Адам притянул ее голову к своему плечу и накрыл ее глаза ладонью. – Так лучше?

– Лучше, – согласилась она и притихла.

Адам втянул в себя ее запах.

Он и сам ощущал тревогу и беспокойство, поэтому не совсем понимал, кого утешает больше, себя или Асю.

Слушая ее тихое дыхание, Адам думал о том, что завтра