– Я к детям, – «Ярыгин» сам прыгнул Маше в руку. – Вы тут думайте, а я к ним.

– Маша, подожди! – Васильев протянул руку. – Надо разобраться.

– Вот вы и разбирайтесь, – Маша поправила прядь, совсем уже седую, как неожиданно отметил Макар. – Вы мужики, вы и думайте.

И ушла.

– Плохо, – Иван Сергеевич вздохнул. – Черт.

Макар, завязывая шнурки штанов, согласился с ним. И вдруг как увидел его с другой стороны: совсем тонкого, почти лысого, в очках, неоднократно запаянных Семецким после поломок. Все также держащегося за свой неубиваемый свитер, на который тут, на Севере, не нашлось моли. Только и сам свитерок, черный и обтягивающий, выстирался до состояния водолазки, становясь все тоньше вместе с хозяином.

– Что там, Ашот? – Васильев смотрел только на врача.

– Паразит, судя по всему. Сам понимаешь, я ж не ученый, Иван так сказал, он-то разбирается. Но паразит, все верно. И агрессивный, проникает глубоко в организм, судя по отросткам.

– Бешенство? Еще какая зараза?

– Вот ты вопросы задаешь, Вася! – Иван Сергеевич покачал головой. – Ну, вскрыли мы его, посмотрели, что к чему. У нас микроскопов осталось две штуки, и те времен царя Гороха. Лаборатории нет, средств тоже, так… на глазок, можно сказать, определили по характерным особенностям. Надо бы тюленя этого увидеть, вот чего. Тогда появится ясность – куда проникал паразит, что захватывал, чем питался и как влиял – это важнее. Может, у него все эти нити, проникающие в ткани, сводились к простейшей перекачке питательных веществ прямиком из пищевого тракта, и все. Так что, сам понимаешь.

Он развел руками.

– Меня вот больше пугает твоя настойчивость в отношении неизвестного гостя на острове, – Ашот почесал затылок. – Навязчивая идея, Вась. Ты, случайно, ничего от меня не скрываешь по собственным психологическим и психическим показателям, а?

– Там был неизвестный хищник, – Макар завязал рукава рубахи-кухлянки. – Это факт, Ашот. И следы там есть, может, до завтра останутся. И странно там, веришь, нет? Мне как будто в затылок иглу всадили.

– Ладно, понял, – Ашот поднял руки, извиняясь и мирясь одновременно. – В общем, хочется надеяться, что от тюленя там что-то да останется.

– А если останется? – вдруг поинтересовался Васильев. – Если зверье его не тронет, то?

– То все еще хуже, – Иван Сергеевич кивнул своим мыслям, глядя через Макара куда-то в стену. – Медведей мы вроде не наблюдали последние несколько месяцев, а не заметить их сложно. И он уж точно пришел бы на запах раньше вас. Песцы у нас все же местные, почти не поменявшиеся, и вот если они есть того ластоногого не станут, то дело плохо. Звери могут не почуять яд в приманке, это верно. Но если вдруг они что-то не едят, трогать нельзя. Хотя и сомневаюсь. Останутся нам кости, половина где-то и пара кусков шкуры.

– Патруль придется организовать, – Семецкий зевнул. – Ну, думаю так.

– Верно, – Васильев прикусил ус. – Ашот, дежурить нам с тобой, а Макару с Семецким.

– Почему так? – поинтересовался Семецкий. – Считаешь нас с Ашотом не боеспособными и разбавляешь собой и преторианцем?

– Юра! – Васильев нахмурился. – Или ты в пень! Макар и я охотимся куда больше тебя, а Ашота вообще мы сколько лет стараемся прикрывать и не выпускать на что-то опасное.

– Да я ж пошутил.

– Ну тебя! – Васильев махнул рукой. – Балабол!

На первый патруль вышли Макар и Семецкий. Замотали лица, ветер поднялся нешуточный, вышли через центральный вход.

– Как мне надоели эти сумерки! – глухо пожаловался Семецкий. – Вот не представляешь, как надоели.

Макар пожал плечами. Что-то его порой все меньше тянуло говорить без повода. Надоело? Да, только надо что-то сделать, если уж на то пошло. Хотя бы попробовать выйти на «Енисее» и добраться до Новой Земли.

Ветер выл не прекращая, трепал ворс красно-рыжего лишайника, до которого они уже добрались, перебравшись через коридор. Все в порядке? Вроде бы да. Птицы нигде не галдят, только ветер и ветер.

Они обошли западную сторону Треугольника, спрятались за камнями, чуть посидев и оглядываясь. Никого не заметили, но заметишь ли кого-то, кто этого не желает? То-то и оно, что нет.

Дальше…

– Стой! – Семецкий подняв «вепря», кивнул на дальний угол северного коридора. – Видишь?

Да, увидел. Лист, двадцать лет выдерживающий все нападки погоды и удар обваливающихся камней, выпирал. Как кто отогнул.

– Быстрее! – Семецкий почти побежал вперед.

– Стой!

Но теплоинженер не слушал, ускоряясь все больше. Макар, отстав на пяток метров, еще и подскользнулся, въехал плечом в стенку. Перед глазами вспыхнули круги, до того больно приложился о металл. Выпрямился, ругая про себя героического Семецкого, уже почти добравшегося до вскрытой секции.

Куда он полез один-то, а?!

Движения Макар не заметил. Просто мелькнуло длинное и темное, ударило Семецкого и тут же дернуло того наверх. Наверх!

Данг! Макар выстрелил в воздух. Данг! Данг! И полез, срывая ногти, туда же, стараясь успеть. Ведь Семецкий успел крикнуть, и сейчас, вот-вот, слух ловил его хрипящий и задыхающийся голос.

Макар подтянулся, сумел упереться ногой в небольшую ямку на стене и рванулся вверх. Тут же выставив перед собой АК и стараясь рассмотреть творящееся, ругая самого себя за чертовы опостылевшие глаза, не желающие нормально видеть.

Темное и длинное.

Прямо на крыше.

Лежит неподвижно, раскинув руки.

Темное стекает в обе стороны.

И никого.

– На стол! – Ашот глядя на залитого кровью Семецкого, злился. – И отошли все! Макар – в тот угол! Маша…

– Поняла.

– Мне не помогать!

Ашот спешно одевался, натягивал перчатки и зло смотрел на Семецкого, расстающегося с собственной жизнью, которая убегала струйками и каплями.

– Доосторожничались! Макар, как же так?!

– Не ори, – Васильев покачал головой. – Иван Сергеевич, побудь старшим в столовой. Не отпускай никого, следите, слушайте. Маша, что там?

Макар глядел на свои красные руки и плевать хотел на Машку, с жадностью смотрящую на него. Ну стоит он голышом, и что?

– Все почти хорошо. Макар, сейчас придется потерпеть, закрой глаза. Извини, пожалуйста.

Он так и поступил, закрыв глаза как можно крепче. Лампа-переноска светила даже сквозь веки, почти обжигая. Маша рассматривала лицо, шею и грудь Макара, тоже покрытые кровью Семецкого.

– Ашот! – Жанна, рванувшись вперед, почти добралась до врача. Макар услышал короткое движение Васильева, состоящее из шага навстречу и скрипнувшей ткани жилета, пойманного рукой. – Он умрет!