Умная молитва

Поскольку я не мог часто приезжать в Афины, то с благословения Старца стал ходить к одному афонскому духовнику, который, как выяснилось, не мог помочь мне с умной молитвой. Тогда я обратился к другому афонскому Старцу, который был известен как великий учитель умной молитвы, и особенно отличался своей аскетической жизнью и добродетелями. Под его руководством я почувствовал, что продвинулся в молитве вперед. Через некоторое время, когда я выехал в Афины, Старец, прежде чем я что-либо сказал, огорошил меня:

— Криво ты занялся молитвой.

— Как это? Ведь так меня научил такой-то очень известный старец.

— И он тоже криво делает.

Это меня обескуражило, ведь этого старца все признавали за великого учителя умной молитвы. По возвращении на Святую Гору я посетил ещё одного духовника, про которого тоже говорили, как про праведника преуспевшего в сердечной молитве. Он начал меня учить. Этот духовник тянул чётку в одном свободном ритме, а молитву шептал очень быстро[34].

Когда я снова пришел к Старцу, то он ждал меня сидя на кровати, правой рукой свободно и быстро перебирая чётку, и улыбался. Он был в такой же позе, как тот афонский духовник, и я понял, что опять выбрал не того.

Позже я его спросил:

— Пойти ли мне к такому-то (очень известному) духовнику, на исповедь помыслов?

— Нет-нет.

— Тогда к такому-то игумену, который очень хорош?

— Нет-нет, и не к этому.

— К кому же мне идти для руководства?

— Из этих — ни к кому.

Я привёл ему разных известных в то время духовников, но он не соглашался. Затем вдруг поднял правую руку и сильно хлопнул себя по колену, ещё и ещё раз, воскликнув:

— Паисий, тупица, — Паисий, Паисий! К нему ходи и открывай помыслы. Он получил благодать за свои подвиги, тогда как я — даром, с самого детства[35].

— Да, но он не духовник, и не священник. Как он будет отпускать мне грехи?

— Ты ходи к нему и исповедуй помыслы, а потом иди к какому-нибудь духовнику, чтобы он прочитал тебе разрешительную молитву.

Я пришёл к старцу Паисию и рассказал ему всё. Он скромно опустил голову и сказал: «Эээ… Раз так сказал о. Порфирий, то при случае можешь заходить, я тебя выслушаю».

Преподобный Паисий по благодати прозревал будущее. Однажды он сказал мне: «Читай Отечник, читай его почаще». И действительно, эта книга мне особенно полюбилась и зажгла во мне ревность к подвигам и молитве.

Советник

Однажды в одном из афонских монастырей я разговаривал с монахами на духовные темы и, между прочим, рассказал про о. Порфирия, за что они надо мной стали подшучивать. Потом игумен этого монастыря приезжал в Афины и заодно посетил Святого, чтобы самому составить о нём своё мнение. Когда же он вернулся в монастырь, то сказал: «Братия, мы были неправы — это великий человек».

После этого случая они сделали Старца советником монастыря: перед тем как принимать важные решения, звонили ему, или приезжали. Этот монастырь отличался тем, что пытался сохранить аскетическое предание Святой Горы, избегая всякого рода удобств. Однажды среди руководства монастыря вышел спор насчет электрического света — роскошь это, или нет. Об этом спросили Старца:

— Отче, проводить ли нам электрический свет в монастыре?

— Проводите, это не плохо, это — чистота и порядок.

Помощь монаху

Было одно братство на Святой Горе, соблюдавшее очень строгий аскетический устав. Они почти каждый день постились, каждый день многочасовое бдение, бесчисленные поклоны, чётки, длинное богослужение. С одним монахом что-то случилось, и он не мог понять, что это было. Он говорил, что заболел, но никто ему не верил. Даже настоятель братства высмеивал его как ленивца. Монах старался точно следовать строгой программе, но каждый день ему становилось всё хуже.

Как только он узнал про о. Порфирия, то сразу приехал к нему за советом. Я хорошо знал этого монаха, отец П., и он сам говорил мне: «Я чувствовал, что никто меня не понимает, я был болен, а они твердили — у тебя ничего нет. Когда же я пришел к о. Порфирию, то он сразу мне сказал: «Ты болен, но никто тебе не верит». Он сказал, что в точности мне нужно сделать, и как поговорить с настоятелем. Я ушел очень утешенным».

У него была повреждена нервная система, от той непомерной и уничтожающей программы. Позже, по благословению своего духовного отца, он покинул то братство и взял келью возле одного монастыря. Он оказывал слепое послушание своему духовнику, был молчалив, избегал общения, и не переставал читать молитву. Спустя годы, не только я, но и многие другие пришли к выводу, что отец П. обладал даром прозорливости. Бог привёл его к Старцу Порфирию, благодаря которому он не только спасся от опасного состояния, но и достиг высокой духовной меры.

Это был тот особенный и редкий случай, когда только Старец мог просветить человека. Но разумеется, что в целом, он не оправдывал уход монаха из своего братства.

Старец Ефрем Филофейский

Однажды Старец взял одну женщину за руку, там где щупают пульс, и открыл ей всю её личную сокровенную жизнь. Она рассказала про это всеми почитаемому старцу Ефрему, который тогда был игуменом монастыря Филофей (а потом уехал в Аризону). Тот был весьма озадачен, потому что не слышал, чтобы кто-нибудь из святых так делал, держал руку на пульсе человека. Поскольку он имел доброе произволение, то решил сам познакомиться с о. Порфирием.

Старец, между прочим, ему сказал: «За то тяжелое послушание, которое ты оказывал своим строгим старцам, Бог наделит тебя большими дарами. Великим станешь, и будешь прогонять демонов».

Об этом мне рассказывал сам о. Порфирий. Потом я узнал, что ст. Ефрем приходил к нему ещё, чтобы поговорить о духовных вещах.

Действительно, если кто-нибудь сегодня задумается, насколько огромным была духовная миссия блаженного Старца Ефрема, то убедится, какое это великое дело. О. Порфирий очень часто, упоминая старца Ефрема, недаром замечал: «святой Ефрем…».

Отец Гавриил Дионисиатский

Однажды я был у Старца, и он очень хвалил отца Гавриила, игумена монастыря Дионисиат[36]. Дословно так: «Он очень возлюбил презрение к себе. Очень смиренный. Очень… Вот это да! Это самый глубокий человек на всей Святой Горе. Глубочайший! Ты ходи к нему, исповедуйся».

Старец Гавриил не прикидывался смиренным. И ему не нравились почет и слава. Он