над рекою Калкою.»[393] Вспомогательные войска, посланные Юрием Всеволодовичем во главе с Васильком Константиновичем, не успели примкнуть к основным силам русских князей. Они были еще в Чернигове, когда пришла весть о страшном разгроме. Войска ростовского князя вернулись обратно.[394]

Как страшное предостережение приходили на северо-восток Руси известия о разгроме и захвате татарами крупнейших государств Азии, физическом уничтожении целых народов, превращении в пустыню обширных областей с прекрасными городами и многолюдными селениями. Вероятно, Владимир и Владимиро-Суздальская земля были одними из наиболее информированных районов Европы. Близость и постоянная связь с Волгой давали возможность получать достоверную и обширную информацию о Востоке, Азии и татарах. В 1229 г. в летопись было занесено сообщение, которое приобрело исключительную важность: оно прямо предвещало удар по народам, жившим в Поволжье: «Того ж лета Саксини и Половци возбегоша из низу к Болгаром перед Татары, и сторожеве Болгарьскыи прибегоша бьени от Татар, близь рекы еиже имя Яик».[395] А через три года летописец сообщает о появлении агрессора на пороге Владимиро-Суздальской земли: «Придоша Татарове, и зимоваша, не дошедше Великого града Болгарьского».[396]

Под 1236 г. летописец сообщает о покорении Волжской Болгарии. Нет даже намека на осуждение иноверцев, с которыми столь долго и часто сталкивались интересы Владимиро-Суздальской земли. С ужасом, с глубоким сожалением летописец описывает разгром столицы Болгарии — Великого города, крупнейшего перевалочного центра торговли Восточной Европы. «Тое же осени. Придоша от восточные страны в Болгарьскую землю безбожнии Татари, и взяша славный Великыи город Болгарьскыи, и избиша оружьем от старца до уного, и до сущего младенца, и взяша товара множество, а город их пожгоша огнем и всю землю их плениша».[397] Это сообщение, принадлежащее владимирскому летописцу, проникнуто откровенным предупреждением о грозящей катастрофе. Через год она разразилась.

Нельзя сказать, чтобы владимиро-суздальские рубежи не были готовы к обороне. Как показали археологические раскопки, в ряде пограничных городов имелись укрепления.[398] Но этого было недостаточно. Зимой 1237 г. татары вторглись в пределы Владимиро-Суздальской земли. Огромное войско, состоявшее из хорошо вооруженных и мобильных, собственно татаро-монгольских, корпусов и ряда воинских соединений подневольных народов, ударило с юго-востока на Рязань. В ходе встречных сражений рязанские города были разгромлены. Характерно, что ни о каких предварительных дипломатических переговорах речь даже не шла, хотя татарами была сделана попытка их начать. Они послали «жену чародеицю и два мужа с нею» якобы для получения «десятины во всем, во кнезех и в людех и в конех». Но это никто всерьез не воспринял. Видимо, совершенно правильно поняв, что перед ними соглядатаи, рязанцы не пустили их даже в город. Ответ рязанских князей был предельно краток: «коли нас не будет, то все ваше будет».[399] Одновременно были посланы татарские «послы» во Владимир Залесский. Туда же помчались гонцы за помощью к великому князю Юрию Всеволодовичу. Но «властитель» Владимиро-Суздальской земли и верховный сюзерен рязанских князей не прислал помощи. Трудно даже предположить, чтобы Юрий Всеволодович хотел разгрома своих вассалов, не в его интересах было лишаться буфера между степью и границами собственного княжества. Буквальный разгром Болгарии, тотальное уничтожение населения, о котором великий князь хорошо был осведомлен, не оставляли никакого сомнения в том, что предстоит борьба не на жизнь, а на смерть. И тем не менее помощь не была послана. Конечно, это можно было объяснить тем, что она не успела дойти. Но вот летописец прямо пишет: «Князь же Юрьи и сам не иде, ни послуша князей Рязаньских молбы, но хоте сам особь створити брань.»[400] Как и в битве на Калке, возникла сходная ситуация. Каждый князь хотел сражаться один, без союзников. Вряд ли это случайно. Видимо, сталкиваемся с чем-то большим, чем простое стремление к индивидуальному действию. Возможно, здесь проявляется одна из черт социальной психологии, характерной для рыцарства периода феодальной раздробленности, когда каждый рыцарь, каждый полководец, каждое феодальное воинство стремились к собственному, личному участию в сражении, зачастую абсолютно не считаясь с общими действиями, в результате чего страдали все, и исход битвы был предрешен подобной тактикой. Так было и на Западе, так было и в Древней Руси.[401]

После разгрома Рязани татары ударили по Владимиро-Суздальской земле с юго-востока. Была захвачена и сожжена Коломна. Юрий Всеволодович бросил навстречу противнику часть войска во главе со своим сыном Всеволодом, авангард возглавил воевода великого князя Еремей Глебович. Вместе с владимиросуздальскими войсками отправился и чудом оставшийся в живых Роман Ингваревич, рязанский князь, со своей дружиной («вой»), Всеволод с Романом и их войска соединились с Еремеем Глебовичем у Коломны. Но вскоре их окружили татары. Русские были прижаты к надолбам, к городским укреплениям. «И ту оступиша их Татарове, и бишася крепко, и бысть сечя велика, и пригнаша их к надолобом, и ту убиша князя Романа, а у Всеволода воеводу его Еремея, и иных много мужей побиша, а Всеволод в мале дружине прибеже в Володимерь».[402]

Татары продолжали продвигаться на север. Они окружили и взяли Москву. Погибли все защитники во главе с воеводой Филиппом Нянькой. Жители были вырезаны поголовно, «люди избиша от старець и до младенець».[403] Князь Владимир, сын Юрия, возглавлявший оборону Москвы, был захвачен в плен. «А град и церкви святыя огневи предаша, и манастыри вси и села пожгоша».[404] Страшная весть быстро дошла до Владимира. Великий князь решил дать бой в районе р. Сити, притока Мологи. Здесь он думал соединиться с войсками своих братьев Ярослава и Святослава.

Владимир был хорошо укреплен, и в нем остался большой гарнизон. Судя по сообщению Лаврентьевской летописи, можно полагать, что Юрий оставил в городе свои основные войска, ибо «выеха Юрьи из Володимеря в мале дружине, урядив сыны своя в собе место, Всево[ло]да и Мстислава». Его сопровождали племянники Константиновичи — Василько, Всеволод и Владимир. На Сити, где возник стан Юрия Всеволодовича, стали собираться войска. Между тем татары подошли к Владимиру и 2 февраля 1238 г. осадили его. Ровно через неделю он был взят, жителей перебили до «сущего младенца».[405] Был взят также и Суздаль. Захватив Владимир «оканнии ти кровопиици, и ови идоша к Ростову, а ини к Ярославлю, а ини на Волгу на Городець, и ти плениша все по Волзе, доже и до Галича Мерьского, а ини идоша на Переяславль, и то взяша, и оттоле всю ту страну.,».[406]В конце февраля произошла кровопролитная битва на Сити. Татары вновь применили обходной маневр, и, несмотря на ожесточенное сопротивление,