на северо-востоке. Ростовцы были очень недовольны приездом Юрьевичей: «и слышавше Ростовци негодоваша». Ростиславичи уехали в Переяславль, а Михалко отправился во Владимир, видимо, по приглашению владимирцев (местного веча?). Приглашенный князь сел во Владимир. Но, как подчеркивает сам летописец, вся дружина (и «большая», и «малая», другими словами, представители Ростова, Суздаля и Владимира) присягнула Ярополку Ростиславичу: «а дружина вся видевше князя Ярополка целоваша и утвердившеся крестным целованьем с ним».[430] В результате Владимир со своим приглашенным князем оказался осажденным «всею силою Ростовьская земля»: «ехаша к Володимерю на Михалка, Михалко же затворися в городе не сущим Володимирцем Володимери [в Володимири — РА], ехали бо бяху по повеленью Ростовець противу князема, с полторы тысяче, и ти тако целоваша крест, приехаша же со всею силою Ростовьская земля, на Михалка к Володимерю, и много зла створиша Муромце, и Рязанце приведоша, и пожгоша около города.»[431] Осаждавшие принадлежали к корпорации феодалов всей Ростовской земли (это неоднократно подчеркивает сам летописец — «вся сила Ростовской земли») — к «Ростовской тысяче». Ею руководили знатнейшие бояре страны, такие как Борис Жидиславич, которые пригласили Ростиславичей. Осажденные владимирцы принадлежали, видимо, к другой какой-то организации. Но к какой? Если город, блокированный превосходящим противником, выдерживает семинедельную осаду, надо полагать, что его защитников сплачивали воинская дисциплина, единство и общность политических взглядов. В какой форме происходил обмен мнениями, находились единые цели, устанавливались единые взгляды и принимались конкретные решения в период, когда политический кризис затрагивал всех жителей города? Ответ может быть лишь один. Подобной формой организации в Древней Руси в 70-х гг. XII в. было только вече. Следовательно, надо допустить, что в этот период в городе действовал такой коммунальный институт, который объединял большинство свободных жителей города. Итак, во Владимире уже сразу после убийства Андрея существовало вече, которое решило пригласить совершенно самостоятельно от Ростова и в противовес ему «своего» князя — Юрьевича. Был сделан вызов всей политической структуре Ростовской земли. Чем этот опыт закончился, известно. Существование веча в середине 70-х гг. XII в. подтверждается конкретными фактами. В летописи сохранилось прямое указание на действие веча именно во Владимире, причем это свидетельство исходит от соперников — Ростова и Суздаля. Сообщая об ожесточенной борьбе, разгоревшейся в конце 70-х гг. XII в., летописец пишет, что владимирцы «не хотяше покоритися Ростовцем [и Суждалцем и Муромцем — РА] зане молвяхуть: „Пожьжем и, пакы ли [а — РА] посадника в немь посадим, то суть наши холопи каменьници[432]».[433]Оказывается, во Владимире был когда-то посадник, и крайней мерой наказания, которой ростовцы угрожали владимирцам, было восстановление института посадников. Но что такое посадник? Как известно, само понятие «посадник» эволюционировало на протяжении периода феодальной раздробленности от обозначения администратора, назначаемого непосредственно князем для управления, суда, обороны и сбора налогов в небольшие города, до выборного должностного лица, получившего юридически свою власть от веча (как это было в Новгороде). Естественно, ростовцы, угрожая, имели в виду посадника, назначенного непосредственно князем. Метод подчинения той или иной территории при помощи посадников вообще был не нов. Более того, типичный для всей Древней Руси, он применялся неоднократно и на северо-востоке. В 90-х гг. XI в., захватывая территорию «Суждальской земли», Олег Святославич сажал по городам своих посадников. Захватив Владимирскую землю, Ростиславичи в 1176 г., как сообщает летописец, «роздаяла бяста по городом посадничьство Русьскым дедьцким, они же многу тяготу людем сим створиша продажами и вирами».[434] Итак, полное подчинение собственной администрации — вот что сулили ростовцы Владимиру. Интересны и другие наблюдения. Само сообщение совершенно конкретно показывает на то, что управление во Владимире во время политического кризиса и междоусобицы 70-х гг. XII в. было не посадническое, а вечевое. Добавим, что во Владимире князь (тот же Михаил Юрьевич) сидел недолго, да и его правление было лишь номинальным. Летописец прямо указывает: «Безо князя будуще в Володимери граде, толико возложьше всю свою надежю и упованье к святей Богородице и на свою правду».[435] Таким образом, ни посадник, ни князь не были во Владимире и не исполняли роль административного органа. Тогда что же могло управлять городом? Только вече. Именно заменить его посадником угрожали ростовцы. Ведь это обозначало полную потерю политической свободы, изменение статуса «вольного», самостоятельного города. Именно вече приглашало Михаила Юрьевича на стол, против которого была вынуждена выступить часть владимирцев — «младшая» дружина.
Совершенно недвусмысленно на существование и юридическую правомочность владимирского веча показывают и следующие факты. Под влиянием голода и стихийных бедствий после семинедельной осады Владимир вынужден был пойти на уступки «старейшим» городам. Осажденные «показали путь» князю Михаилу Юрьевичу. На столе оказался Ярополк Ростиславич. Летописец, сообщая об этом, очень четко указывает на деятельность выборного органа, хотя термин «вече» не употребляет, а оперирует суммарно словом «владимирцы»: «И святая Богородица избави град свои, Володимерци же не терпяче глада, реша Михалку: „Мирися! А любо княже промышляй о собе“».[436] Формула изгнания такая же, как и при описании удаления князя после решения веча в Новгороде или Киеве. И далее. Новый князь садится на владимирский стол только после того, как жители города заключат договор со своими противниками — ростовцами, и после того, как он заключит ряд с теми же «владимирцами», т. е. представителями городского самоуправления — веча. «Володимерци утвердившеся с Ростиславичема крестным целованьем, яко не створити има в городе никакого зла, выдоша с кресты противу Мстиславу и Ярополку из города, и вшедшим в город утешиста Володимерце, и розделивше волость Ростовьскую седоста княжить, а Ярополка князя посадиша Володимерци с радостью, в городе Володимери на столе, в святей Богородице весь поряд положше».[437]
Приведенное известие показывает на существование веча, деятельность выборной вечевой администрации, ибо другой договаривающейся стороны, с которой мог бы заключить «поряд» Ярополк Ростиславич, в городе просто не было.
Местная летопись весьма образно описывает взрыв возмущения, направленный против Ростиславичей, их бояр и детских, которые грабили город и волость и даже посягнули на имущество главного храма Владимира. Этот взрыв, видимо, привел к созыву веча, на котором бурно обсуждалось создавшееся положение. Характерно, что летопись прямо указывает на подобные обсуждения. Причем ораторы исходили из преамбулы «вольности», т. е. свободы выбора князя, чье поведение, нарушившее ряд с городом, освобождало горожан от присяги на верность: «И почаша Володимерци молвити: „Мы есмы водная (разрядка наша. — Ю. Л.) князя прияли к собе, и крест целовали на всемь, а си яко не свою волость творита, яко не творящися седети у нас, грабита не токмо [волость — РА] всю, но и церкви,
