Стас, едва взглянув на принтерные распечатки, поморщился и отрицательно мотнул головой:

– Не, эти морды вижу впервые. А этот фоторобот из Хлебовского – вообще не фоторобот. Здесь киллер в балаклаве, что толку его рассматривать?

Гуров, взяв у него распечатки, со столь категоричными выводами спешить не стал. Взглянув на портрет Щемилова, который, по его словам, ранее ему на глаза не попадался, тем не менее он отметил, что этот тип как-то подозрительно смахивает на «Кушлялина». Ткнув пальцем в портрет неизвестного, которого видела Нина Бульмакина, он уверенно определил:

– Это тот, кого у подъезда, где жила Ющнова, сняла видеокамера. То есть реально подозреваемый в ее убийстве. Кстати, я так понял, для отвода глаз он нацепил парик и перекосил физию. А вот этот киллер из Хлебовского формой лица и глаз очень уж напоминает Григория Кипера, кличка – Хиппи, который когда-то проходил по делу об убийстве думца Афанасия Окуньцова. Да, точно, глаза – его. Да и физия, пусть она и обтянута балаклавой, все равно видно, что «лошадиного» формата. Его же из-за этого прозвали еще и Фернанделем – из-за сходства с итальянским комиком. Я лично его брал лет десять назад. Помнится, ему дали «двадцатник», но не исключено, что он уже вышел по УДО.

– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался Стас. – Дай-ка еще раз гляну… Слушай, Лева, а ты, похоже, прав: скорее всего, это он и есть – Хиппи! Надо объявлять в розыск!

– Ну, вообще-то сначала стоило бы сделать запрос нашим пенитенциарным службам по поводу того, где сейчас может быть этот самый Хиппи-Фернандель… – деловито внес свои резоны Орлов. – Вдруг окажется, что наш подозреваемый все еще в местах лишения свободы? Такая «ляпа» может получиться…

– Ну, это само собой разумеется, проверить надо обязательно, – согласился Лев.

Обсудив с генералом еще кое-какие не самые значимые вопросы, опера вернулись к себе. Стас почти сразу же, взяв с собой распечатку фоторобота Андрея Щемилова, отправился, как он сказал, в среду компьютерщиков, чтобы попытаться выяснить, кто же на самом деле этот человек. А Гуров начал исследовать самые разные базы данных, чтобы найти хоть какую-то информацию о Гончем.

Как оказалось, в российской воровской среде в разные годы было три носителя подобной клички. Первый Гончий промышлял в Москве еще в тридцатые годы, был изловлен милицией, отправлен на нары. Но во время войны ушел на фронт и там погиб. Еще один Гончий «чистил» московские квартиры с середины пятидесятых до конца семидесятых. Отбывал несколько длительных сроков. Погиб, в отличие от своего тезки по кличке, вовсе не героически, в семьдесят девятом. Спасаясь от хозяина квартиры, в которую не совсем удачно забрался, уже престарелый вор попытался перебраться на смежный балкон, но сорвался и бесславно рухнул с восьмого этажа. Третий Гончий занимался автоугонами в середине девяностых. Впрочем, он тоже считается погибшим, поскольку году в девяносто девятом Гончий-три на угнанном авто во время преследования гаишниками кувыркнулся под откос и сгорел в нем заживо. На этом воровская «династия» Гончих вроде бы обрывалась.

Лев сделал запрос информационщикам по поводу олигарха Ардашелина, заодно попросил их попытаться выяснить, кто именно из нынешних воров носит кличку Гончий. Выкроив свободную минуту, решил пролистать книгу Борисова.

В первой главе автор книги рассказывал о своей учебе в Тимирязевке, о том, как, еще будучи студентом, мечтал, подобно Вавилову, объехать весь мир, чтобы обогатить тогда еще советскую науку знаниями о флоре дальних стран. А еще он мечтал найти новые лекарственные и продуктивные растения, которые помогли бы, например, побороть онкологию, а в плане сельхозпроизводства стать тем же, чем стал завезенный в Россию картофель. По словам автора, окончив академию и отслужив в армии, он устроился работать в НИИ экспериментального растениеводства. Учитывая его высочайший уровень учебной подготовки и эрудиции, а также владение несколькими иностранными языками, Борисова на полгода послали изучать флору Юго-Восточной Азии. К этой поре он уже был женат на своей однокурснице.

Отправившись в командировку, всего через месяц Анатолий получил письмо от жены. Оно было кратким и исчерпывающим: прости, но я так жить не могу, ухожу к другому. Больше он уже не женился. Теперь Борисов не отказывался, а сам просился в длительные командировки. Опираясь на результаты своих открытий и исследований, он защитил диссертацию и стал доктором наук. К той поре профессор Борисов издал несколько монографий, ставших очень популярными, в том числе и за рубежом. Получая неплохие гонорары, он имел возможность вояжировать по всему миру и за счет собственных средств.

Но однажды в стенах его родного НИИ произошла довольно безобразная история, похожая на ту, что произошла и с великим ученым Николаем Вавиловым. Некто неизвестный прислал руководству института анонимку, в которой обвинял Борисова в шарлатанстве, плагиате и даже обскурантизме. Кроме того, этот «доброжелатель» обвинил профессора в том, что тот ездит в командировки за счет бюджетных средств исключительно для того, чтобы «коллекционировать» женщин разных стран и континентов. И это подметное письмо почему-то сразу же нашло своих сторонников в стенах НИИ среди завистливых бездарей и пустоцветов из числа начальственных сынков, которые там работали лишь благодаря протекции своих высокопоставленных папаш. Спешно была сформирована некая «ученая комиссия» по «разбору полетов». Поняв, что на него пришел «заказ» от каких-то очень влиятельных структур, Борисов уволился и уехал жить в отдаленное село…

В главе о своем пребывании на Куи-Гу-Лоа ботаник-путешественник рассказал, что после первой же его схватки с акулой трое обитателей острова, как видно обуянные завистью (завистники все одинаковы – хоть туземные, хоть с научными степенями), решили чужеземца убить. Они напали на Борисова, когда тот, в свободное от охоты время, ходил по глухим местам острова, собирая там растения. Нападение заговорщиков было внезапным, и он едва смог уйти от ударов деревянных мечей. Выручило Борисова то, что он неплохо владел самыми разными единоборствами. Парировав удар меча оказавшейся под ногами палкой, Анатолий выбил оружие из руки другого нападавшего и нанес ему его же собственным мечом скользяще-режущий удар вдоль всего тела, чтобы не убить, а лишь вывести из строя. После этого, показав оставшимся на ногах туземцам сеанс настоящего фехтования, он смог ощутимо ранить и еще двоих.

Как позже узнал Борисов, те трое на него напали не только для того, чтобы просто убить. Они намеревались