потом и прихожей, вопросительный скрип открывающейся входной двери и доставляющий удовлетворение стук, с которым та захлопывается.

Глава 18

Каждую неделю, невзирая на погоду, Карина с Элис отправляются на совместную прогулку. Ни снег, ни дождь, ни жара, ни хмурость рассветного часа не могут помешать им пройти свои три мили. В теории эта установка достойна восхищения, но не может не показаться сомнительной в такое промозглое утро, как сегодняшнее, когда кажется еще холоднее из-за ветра. Подруги оставляют за спиной асфальтированные тротуары своего района и ступают на грунтовую дорожку, огибающую пруд. Шагают они гораздо быстрее обычного. Пронзительный морозный воздух обжигает щеки Карины и как будто проникает в мозг через неприкрытые глаза; она часто мигает, и это служит временной защитой, принося краткое, но ощутимое облегчение. Она жалеет, что забыла солнцезащитные очки. Обыкновенно мягкая, усыпанная сосновыми иголками грунтовая дорожка не пружинит: земля окаменела, промерзнув насквозь. Частые порывы ветра режут как ножом, запечатывая дыхание. Слишком холодно для прогулок. Едва ли не слишком холодно для разговоров.

— Ей точно нужна помощь, — говорит Грейс, спеша следом за Элис и почти наступая ей на пятки.

Вчера Грейс приехала домой на длинные выходные. Перед тем как пойти спать, Карина предложила ей отправиться на утреннюю прогулку, но не питала никаких надежд на то, что дочь действительно с ними пойдет. Ведь она настоящая сова, не вставала в шесть часов со времен начальной школы, к тому же ненавидит холод. Грейс ничего не ответила, и Карина восприняла ее молчание как «спасибо, но я пас». Поэтому наутро она немало удивилась и обрадовалась, направившись к выходу и увидев свою дочь одетой и ожидающей у парадной двери.

Грейс не было дома больше месяца. А кажется, будто год. В декабре Карина приходила и уходила, не особо задумываясь о безопасности Ричарда. Он всегда мог позвонить ей на сотовый. Но с Рождества голос у него значительно ослабел, и мобильное приложение для голосового управления не всегда может разобрать его приглушенную, невнятную речь. За этот месяц вся его жизнь круто переменилась. Он постоянно, днем и ночью, нуждается в помощи Карины, так что и ее жизнь переменилась тоже. Она волнуется, когда оставляет его одного, но от своих еженедельных прогулок отказываться не собирается. Ничего с ним не случится.

— Как насчет его отца и братьев? — спрашивает Элис.

— Они его к себе не возьмут, — отвечает Карина.

— Откуда ты можешь знать, если не спрашивала?

— Поверь мне, знаю.

— Они могут хотя бы подкинуть тебе денег на помощников.

— Сама справлюсь.

Ричард получает тридцать часов ухода на дому в неделю, которые страховка не покрывает. В остальное время все ложится на плечи Карины.

— Но откуда у тебя такое желание?

— Да, мам, что ты пытаешься доказать?

Карина и сама точно не знает. Может, присутствие Ричарда в доме позволяет ей занять себя чем-то полезным и заполнить долгие часы, свободные от преподавания музыки. Когда Грейс переехала в Чикаго, в доме и сердце Карины поселилась огромная унылая пустота, которую не могло изгнать никакое количество психотерапии, шоколада, вина, сна или «Нетфликса». А вот Ричард, устроившийся со своим БАС в бывшей своей берлоге, таки вытолкал ее взашей, что, нельзя не признать, довольно странно, так как раньше его присутствие никогда не излечивало Карину от одиночества. Неужто у нее и правда всего два варианта: жить с Ричардом или жить с пустотой?

По всей видимости, она святая. Или мученица. Или больная на всю голову.

— Это не навсегда.

— Джейн Уайлд тоже так думала.

— Кто? — спрашивает Грейс.

— Первая жена Стивена Хокинга, — отзывается Элис. — Им было немного за двадцать, когда ему поставили диагноз, но она все равно вышла за него замуж, думая, что ему осталось каких-то пару лет. Сейчас он уже разменял восьмой десяток[31].

— Так папа может столько прожить?

— Если по какой-то причине болезнь перестанет прогрессировать, — говорит Карина, хотя ей не верится в такой исход событий, учитывая, как ухудшилось состояние Ричарда за последний месяц. — Или если перевести его на трахеостому и искусственную вентиляцию легких.

— Карина, ты не можешь заниматься этим до бесконечности.

— Знаю. В случае перевода на вентиляцию его придется перевезти в специальное учреждение.

Она не медсестра. И даже не его жена.

— Ему, наверное, сейчас положено сопровождаемое проживание, — замечает Элис.

— Я пока справляюсь.

— Мне этого не понять, — цедит Грейс. — Ты же не могла с ним жить. Говорила, что тот день, когда он съехал, стал самым счастливым в твоей жизни.

Карина едва не подскакивает. Ей не следовало говорить подобные вещи при дочери! Карина надеется, что ей хватило ума не ляпнуть это Грейс напрямую. Хотя могла. Решает не уточнять.

— Давай я буду сидеть с ним время от времени. Скажем, по вечерам вторника и среды? — спрашивает Элис.

— Не нужно. Я не могу просить тебя об этом.

— А ты и не просишь. Я предлагаю.

— Нет, правда не стоит. Все в порядке.

— Я могла бы, по меньшей мере, приходить и составлять тебе компанию.

Карина неохотно уступает:

— Ладно.

Элис обнимает Карину одной рукой и дальше идет с ней в обнимку.

— Я переживаю, что ты останешься с папой одна.

— Я не одна. Элис будет заглядывать по вечерам во вторник и среду. Не волнуйся, милая. Я не останусь без помощи.

— Вряд ли. И легче не будет. Ты ведь это понимаешь?

Карина все понимает, но не отвечает Грейс и даже не кивает в знак того, что услышала. Продолжает идти, щурясь от холода, опустив глаза в землю. Шаг за шагом.

— Может, мне лучше остаться дома и пропустить этот семестр.

— Ну уж нет, ничего ты пропускать не будешь, — говорит Карина.

— Что, если я найду способ отучиться следующий семестр в Бостонском или Северо-Восточном университете?

— Нет. Это не обсуждается. Отец был бы против таких жертв ради него.

— Я бы сделала это для тебя, а не для него.

Как бы Карине ни хотелось, чтобы Грейс осталась, помогла ей ухаживать за Ричардом и заполнить пустоту, она не собирается рисковать ее будущим. Карина слишком хорошо знает, что жизнь, сошедшая с рельс даже ненадолго, не всегда возобновляет прежний маршрут. Сама она не сумела вернуться даже на станцию отправления. Нет, она не даст Грейс отложить учебу, отношения с Мэттом, поиски счастья на целый семестр. Да хоть на одну секунду. Особенно ради Ричарда. Она не даст Грейс повторить свою ошибку. Не даст повториться своей истории.

На поверхность поднимаются беспокойные призраки неразрешенных обид, такие же осязаемые и неотступные,