рентгенолог, специалист по нарушениям речи и гастроэнтеролог выслушали их и произвели оценку его способности дышать и глотать. Было сделано два важных открытия, принято два эпохальных решения, и оба предполагают задействование трубок. Выражаясь пафосно, мать всех решений, которая предполагает использование матери всех трубок, все еще ожидает вердикта.

Сперва больной прошел видеофлюороскопическое исследование акта глотания. Он выпил раствор бария, который глотал, отплевываясь. Затем принял барий, подмешанный в яблочный сок. Ему потребовалось несколько раз сглотнуть, чтобы избавиться от ощущения чего-то налипшего на стенки глотки. Потом сильно закашлялся, когда попытался проглотить крошечный кусочек посыпанного барием печенья. Рентгенолог и специалист по нарушениям речи изучили запись рентгенограммы и постановили, что способность пациента глотать эффективно и безопасно за последние три месяца значительно снизилась. Да ладно!

Мышцы языка и нёба еще больше атрофировались, сделавшись слабыми и ленивыми. Опаснее всего то, что во время глотания надгортанник слишком медленно перекрывает вход в гортань, а значит, еда может попасть в трахею и легкие, что, скорее всего, и произошло с маковцем в сочельник. Хотя жидкие молочные коктейли, в отличие от макового рулета, не застрянут в дыхательном горле, они могут залиться в дыхательные пути и просочиться в легкие, вследствие чего разовьется аспирационная пневмония. Теперь все, что попадает к Ричарду в рот, легко может его убить.

Не готовый еще уступить смерти, он уступает питательному зонду. Ричарда прооперировали на следующий день после того, как Грейс уехала в университет. Это была довольно простая и рутинная для хирурга двадцатиминутная процедура. Доктор Флетчер ввел эндоскоп Ричарду через рот, продвинул его дальше по пищеводу к желудку. Затем вставил в него тоненькую трубочку, которую вывел через маленький надрез в стенке брюшной полости.

Карина ждет добрых десять минут, пока первые 250 кубических сантиметров не усядутся у больного в желудке, прежде чем вводить оставшиеся. Если поспешить, он насыщается слишком быстро, его тошнит, открывается рвота. Поднимаясь по пищеводу, «Ликвид голд» имеет мерзкий, едкий ореховый привкус. От одного только воспоминания о нем Ричарда передергивает. Эту дрянь не предполагается пробовать на вкус. К счастью, Карина никогда не торопится.

Когда серия «Друзей» заканчивается, а последний шприц с питательной смесью пустеет, Карина растворяет в воде вечерние лекарства и вводит их тем же самым способом — через шприц. Вода дарит ощущение прохлады и свежести и странным образом, даже не касаясь губ, утоляет жажду. Затем Карина еще два раза прогоняет по трубке воду, закрывает порт для питания прикрепленной к нему крышечкой и опускает задранную рубашку Ричарда. Готово. Закончила с ужином, рюмочкой перед сном, кормлением, или как там это еще называется. В его желудке сейчас пятьсот калорий, растворенных в полулитре жидкости. Нельзя сказать, что он голоден, но и сытым Ричард себя не ощущает. Хотя обслуживание было безупречным, само блюдо он бы оценил на одну звезду на «Йелп».

Ричард помнит, как, едва начав ездить в турне, каждый вечер заказывал себе в номер стейк. Наверное, вечер на восьмой-девятый его стало подташнивать об одной только мысли об очередном стейке. Наелся. Заказал пиццу и потом еще много месяцев к стейкам даже не притрагивался. Сейчас у него в меню только одна позиция — «Ликвид голд», его единственное блюдо уже двадцать три дня подряд, и это только начало. Чего бы он сейчас не отдал за слабо прожаренный стейк «Нью-Йорк» сухой выдержки!

Он старается не думать о еде. Во-первых, мука смертная — представлять себе все то, чего он уже никогда не сможет себе позволить. Во-вторых, как у собаки Павлова в ожидании куска мяса, который ее хозяин шмякнет ей в миску сразу после звонка колокольчика, при мыслях о еде у Ричарда начинается повышенное слюноотделение. Хотя гастростома избавила его от возможных опасностей, связанных с приемом пищи и питья, ему все еще приходится считаться с собственной слюной — как и любая жидкость, она при глотании может попасть не в то горло.

Даже несмотря на прием гликопирролата, слюна, которая по какой-то причине приобрела консистенцию клея ПВА, постоянно скапливается и либо вытекает наружу по нижней губе и свисает с подбородка блестящими тягучими струйками, либо клокочет в горле. При мыслях о стейке во рту будто кран открылся. Ричард заклокотал.

Карина щелчком включает новый аспиратор, сует Ричарду в рот отводную трубку и двигает ею внутри, водит ею между зубами, деснами, под языком, отсасывая излишки слюны, осушая переполненный рот. Каждый раз, когда она это проделывает, Ричард чувствует себя как в кабинете стоматолога.

Вторым большим открытием во время приема в клинике стало опасное состояние дыхания Ричарда. Форсированная жизненная емкость его легких, то есть объем воздуха, который он может с максимальным усилием изгнать из них, упала до 42 процентов. В последние три месяца он начал замечать, что, переходя из одной комнаты в другую, то и дело задыхается, а когда разговаривает, вынужден делать паузу через каждые четыре-пять слов, так как ему не хватает воздуха, и говорит только на выдохе.

— Вы просыпаетесь в течение ночи? — спросил его доктор.

— Да.

— Чувствуете себя уставшим уже с утра?

— Да.

— А когда просыпаетесь, голова болит?

Ричард ответил, что болит, почти каждое утро уже много недель.

— У вас по ночам возникает гиповентиляция. Легкие не получают достаточного количества кислорода и удерживают слишком много углекислого газа. Я хочу, чтобы вы начали пользоваться БиПАПом.

Ричард и не подозревал, что его бессонница и утренние головные боли были следствием постоянной нехватки кислорода в течение ночи. Так что теперь он спит в маске, присоединенной к аппарату неинвазивной вентиляции легких длинной гибкой трубкой. На часах десять, и подключение к БиПАПу числится единственным невыполненным пунктом в захватывающем ежедневном графике.

Карина наполняет увлажнитель и подключает его к розетке. Пока она занята, Ричард следит за ее усталым, но сосредоточенным взглядом. Карина выдавливает на мизинец немного вазелина и смазывает многочисленные болезненные потертости на лице больного. Влажный воздух и длительное ношение плотно прилегающей маски каждую ночь травмировали кожу, вызвав болезненную сыпь. Ричард попробовал перейти с полнолицевой маски на назальные канюли, но не смог удерживать рот закрытым во время сна, а использование подбородочного ремня слишком его раздражало. Поэтому он спит в маске и терпит неудобства. Карина вытирает руки о полотенце, включает БиПАП, после чего накрывает маской рот и нос больного.

Облегчение наступает мгновенно. На фазе его собственного вдоха в легкие нагнетается воздух. Когда он выдыхает, аппарат меняет уровень давления и воздух изгоняется из его легких с такой силой, как если бы они были ручными мехами, а аппарат