— Нет, но вам… не следовало… никак не следовало…

Барселона не находил слов. И беспомощно оглядел нас, широко раскрыв глаза.

Порта равнодушно пожал плечами.

— Давайте посмотрим, что скажут кости — грозит ей это или не грозит.

Он провел пальцем по горлу и мерзко подмигнул.

Мы сели за стол, каждый прижал к его краю большой палец левой руки. Хайде встряхнул кости.

— Что на кону?

— Птичка на ограде парка, — предложил Малыш.

— Идет.

— Единица, — сказал Шнайдер.

— Единица против шестерки, — сказал Порта.

— Единица против шестерки, — проскандировали мы хором.

Кости покатились по столу.

Восемь солдат играли в кости в подвалах гестапо, почти как римские солдаты некогда у подножья холма возле Иерусалима.

— Это постыдно, — неожиданно произнес Старик. — Уберите их, ради бога.

Он повернулся вместе со стулом к фрау Дрейер и оживленно заговорил бог весть о чем; годилось все, чтобы отвлечь ее внимание от зловещей игры.

Кости лежали на столе: четыре единицы, две шестерки…

— Ее песенка спета, — сказал Барселона. — Кости не лгут.

— Единица против шестерки, все согласны? — спросил Хайде.

Порта кивнул.

— Шестерка жизнь, единица смерть…

Мы поглядели на фрау Дрейер. Она серьезным тоном рассказывала Старику о своем муже.

— Он погиб под Верденом, услышали мы. — Он служил в третьем драгунском полку в Штенале. Там было хорошо, мы жили очень весело. Мой муж служил в драгунах с девятьсот восьмого года до самой смерти — он пал двадцать третьего декабря семнадцатого года. Пошел за елкой к Рождеству и на обратном пути был убит шальной пулей. Он был хорошим солдатом и очень смелым мужчиной. Был с гауптманом Хауптом и обер-лейтенантом Йендичем, когда они взяли форт Дуамон…

— Дуамон! — воскликнул Малыш, лицо его расплылось в улыбке. — Я про него все знаю! Пруссаки там пробыли всего пять минут, потом лягушатники вышвырнули их так, что они кубарем катились за Рейн… а ты отвали! — гневно добавил он, обращаясь к Хайде. — Чего пинаешь меня? Убери свою ножищу.

— Муж фрау Дрейер погиб под Верденом, — напомнил ему Хайде. — Не мог бы ты выбирать слова поосторожнее?

— То, что я говорю, сущая правда. — Малыш вызывающе выпятил нижнюю губу. — Спроси кого угодно.

— Он прав, — сказал Порта. — Лягушатники задали им в Дуамоне такого жару, что кронпринц получил от кайзера большую взбучку.

Барселона, нахмурясь, посмотрел на него и снова повернулся к фрау Дрейер.

— Что именно сказал вам герр Билерт?

Старушка вздохнула, нахмурилась и отвела взгляд от фотографии Гиммлера, словно бы гипнотизирующей ее. Под фотографией шла надпись золотыми буквами:

«ГЕНРИХ ГИММЛЕР

Рейхсфюрер СС

Шеф полиции

Министр внутренних дел»

— Герр Билерт был очень любезен. Он выслушал все, что я могла сказать, было видно, что его это расстроило, и я подумала, что, может быть, сказала что-то обидное, но герр Билерт заверил меня, что все уже позади, и мне больше незачем беспокоиться об этом.

Она снова взглянула на Гиммлера и улыбнулась ему.

— Сказал он, что будет с вами? — спросил Старик. — Записал то, что вы говорили о герре Гитлере?

— О, да, он был очень скрупулезен. Диктовал все слово в слово другому человеку, сидевшему с ним в кабинете. Меня потянуло в сон, кажется, я немного вздремнула, а когда открыла глаза, оказалось, они написали целую книгу — и герр Билерт сказал, что мне придется поехать в Берлин.

— Повидать фюрера?

— Ну что вы, нет! Он наверняка слишком занят, ему не до таких, как я. — Старушка снова поглядела на фотографию Гиммлера и наморщила лоб. — Не могу толком вспомнить - там были какие-то буквы, только…

— РСХА[32]? — предположил Барселона в холодной тишине, охватившей караульное помещение.

— А, да да! РСХА! Совершенно верно! — Фрау Дрейер хлопнула в ладоши и взглянула на Барселону. — Вы знаете, что это такое, герр фельдфебель?

Барселона оглядел нас, прося взглядом о помощи, но мы отвернулись, предоставив ему выходить из затруднения.

— Да, в общем… это, ну, это… большое управление в Берлине.

— Чем оно занимается?

— Оно… э… — Барселона беспомощно поскреб в затылке. — В общем, это нечто среднее между… э… регистратурой и бюро по найму.

— Отлично! — громогласно одобрил Порта. — Отлично, отлично! Но ты упустил самое любопытное.

— Что же? — наивно спросила фрау Дрейер.

— Хорошо, скажу. PC…

— Черт возьми! — перебил Старик Порту. — Придержи язык!

— Может, мне хотят предложить работу. — Фрау Дрейер вздохнула и сбросила одну из туфель. — Боюсь, толку от меня мало. Видите ли, у меня болят ступни — днем я должна была пойти к мозольному оператору, но, разумеется, не попала на прием из-за поездки сюда, к герру Билерту.

Мы кивнули с мрачным и робким видом, мучаясь желанием, чтобы она обернулась призраком и улетела, умерла, превратилась в камень — что угодно, лишь бы избавила нас от этого замешательства. Фрау Дрейер откинулась на спинку стула и несвязно заговорила, как многие старые люди, не столько для нас, сколько для себя.

— Меня не было дома, когда приехали за мной. Я отправилась расплатиться с герром Бергом в Генземаркт. Езжу туда раз в месяц. Приехала, конечно, рано — как всегда. Люблю посидеть на станции, посмотреть на прохожих. А потом, в это время года там прекрасная выставка цветов. Я знаю герра Гельбеншнайда, начальника станции. Очень хорошо знаю. У него легкая рука, а розы одни из лучших, какие я только видела. Жаль, не умею выращивать такие, но что поделаешь — если у тебя нет способностей, значит, нет.

Она смиренно покачала головой, и Малыш понимающе ответил ей тем же.

— И вот, как только вернулась, я сразу же поняла — что-то случилось. Увидела ту машину, понимаете. Большую, серую, я знала, что она эсэсовская, потому что видела их раньше. Сперва я подумала, что они приехали к моей соседке, фрау Беккер. Ее сын служит в СС. Он унтерштурмфюрер в дивизии «Рейх». Она, естественно, очень им гордится. До того как ему присвоили офицерское звание, он служил в другом полку — как он назывался? «СС Вестланд», кажется. Знаете, мой младший тоже служил в СС. Я не хотела, чтобы он шел туда, но он поступил по-своему. Его привлекал мундир, ничего удивительного. Ребята легко соблазняются такими вещами. В общем, он погиб. Мне прислали его Железный крест. Помню, он очень рассердился, когда я сказала ему, что отец был бы очень недоволен тем, что он идет в СС. «Не спеши, — сказала я ему. — Подожди, пока тебя не призовут, как твоих братьев». У него было три брата. Двое пошли в пехотный полк, а самый старший в инженерные войска. Он тоже погиб. Двое других пропали без вести. Возможно, они еще живы, не знаю, стараюсь поменьше об этом думать. Но младший мальчик всегда поступал по своему. Когда я сказала ему, чтобы он подождал призыва, не жертвовал жизнью, он сказал мне: «Мама, я обязан донести, что ты ведешь пораженческие разговоры, но на первый раз сделаю вид, что не слышал. Смотри, не говори так никогда больше. В следующий раз я донесу на тебя, хоть ты и моя мать». Господи, он так рассердился на меня — даже не захотел поцеловать на прощанье, когда уходил, — а теперь он погиб, как и другие мои сыновья, у меня остался только его Железный крест. Я храню его в ящике комода со всеми их детскими вещами. Распашонками и вязаными ботиночками…