дель Мораль Ривера под впечатлением начинающейся пандемии коронавируса вырезал «глазки» в изданиях Гете, Шиллера и Ницше, чтобы их можно было использовать как «книжные маски». Каждый экземпляр был разделен на избранные текстовые фрагменты и закреплен лентами.

Из российских примеров книжного акционизма можно упомянуть инсталляцию Валерия Корчагина «Источник» (1992). К закрепленному на стене гвоздями и ремнями потрепанному экземпляру «Истории Коммунистической партии Советского Союза» приделан водопроводный кран. Работа иронически обыгрывает традиционный образ книги как «источника знаний» и экспонируется с поясняющей подписью: «Рефлексия на тему трансформации идеологии».

Апология мифологии

Примечательная черта альтербукинга – акцентированная, порой даже гипертрофированная концептуальность. Преобразование книг в арт-объекты преподносится как декларативное искусство с художественными сверхзадачами. Сложно найти альтербук, не позиционируемый как выражение особого взгляда на мир, сложной философии, нетривиального понимания творчества. В релизах и анонсах, автокомментариях и рецензиях можно найти множество мотивов создания альтербуков. Систематизация этих материалов обнаруживает любопытный момент: вместо ожидаемой полифонии мнений набор разительно схожих формулировок. Сравните несколько самоописаний мастеров.

«В моих работах разрушение одновременно является и строительством: книги умирают, чтобы ожить вновь. Все они обладают собственной историей, своей секретной жизнью. Они хранят тепло многих рук, которые их держали, они заставляли людей задуматься и пропускали их мысли сквозь себя» (Джорджия Рассел).

«В современном мире ценится только то, что можно увидеть и потрогать руками, а слова потеряли свою магию. Поэтому, чтобы донести мысли, чувства и переживания автора той или иной книги, мне приходится визуализировать их при помощи скальпеля. К моему глубочайшему сожалению, сегодня это единственный способ привлечь внимание читателя к серьезному литературному произведению» (Кайли Стиллман).

«Роль старых книг уменьшилась или умерла, они часто существуют просто как символы идей, не как истинные носители содержания. Когда предполагаемая функция объекта эфемерна, возникает необходимость в новом подходе к его форме и содержанию. В моих работах раскрываются изображения и идеи, обнажая историю и воспоминания» (Брайан Деттмер).

«Когда мы читаем книги, у нас мысленно возникают зрительные образы. Страницы книги сами рассказывают свои истории. Моя задача заключается только в том, чтобы визуализировать образы, которые возникают в моей голове при прочтении. Мои работы – это то, как я понимаю книгу, что вижу на ее страницах» (Джоди Харви-Браун).

«Одержимость семиотической эрозией смысла и реальности привела меня к созданию объектов, которые проповедуют собственную значимость путем прямого слияния слова и формы. Многие книги были извлечены из мусорных контейнеров и с любовью возвращаются к жизни, чтобы заявить о себе, выступая против культуры, которая превратила их в мусор» (Robert The).

«Работая с книгами как с холстами или строительными кирпичиками, я превращаю их в скульптуры, которые изменяют и пересматривают привычное восприятие книг. Зашифровывая формальное значение книг и изменяя их материальные качества, я стремлюсь создать вызывающие воспоминания художественные формы» (Жаклин Раш Ли).

Отстаивая преимущества альтербукинга над прочими художественными практиками, мастера часто оперируют эвфемизмами и метафорами, вуалирующими уничтожение книги, подвергшейся трансформации. Эту трансформацию поэтично именуют «книжной инженерией», «персональным приключением», «волшебством превращения», «обнажением воспоминаний», «визуализацией переживаний автора книги с помощью скальпеля»… В англоязычных тематических публикациях часто фигурирует определение измененной книги как «резервуара», «контейнера», «емкости» для креативных идей, личного опыта, переживаемых эмоций.

Апологетами творческих экспериментов с книгами выступают не только сами мастера, но и психологи, культурологи, искусствоведы. Альтербукинг представляется:

– экологичным и природосберегающим направлением творчества;

– цивилизованной утилизацией ненужных книг;

– особым способом демонстрации уважения к книге;

– переводом книги как текстового продукта на языки пластических искусств;

– изменением привычного восприятия книги и порождением новых возможностей общения с ней;

– прогрессивным переосмыслением привычного взгляда на традиционный предмет;

– ревизией авторитетов в культуре.

Среди аргументов в защиту альтербуков можно выделить три основных. Первый: творческие трансформации возвращают эстетическую привлекательность ветхим, испорченным, бракованным томам. Второй: преобразование внешней формы придает новые смыслы книгам, утратившим содержательную значимость. Третий: альтербукинг осовременивает книгу как уже «архаичную» вещь, включая ее в сферу актуального искусства.

Хотелось бы развенчать прочно укоренившиеся заблуждения. Самый устойчивый и наиболее распространенный миф: для альтербукинга якобы отбирают книги, лишенные какой бы то ни было ценности – практической («ненужные»), эстетической («бросовые»), культурной («нечитабельные»). На поверку это либо добровольное заблуждение, либо просто лукавство, поскольку для создания визуально эффектного, художественно выразительного альтербука чаще всего берут не литературный шлак и не полиграфический брак, а добротные издания – из качественных материалов, с интересным оформлением, приемлемой сохранности. Нередко даже антикварные и редкие тома. Англоязычные мастера особо ценят книги Викторианской эпохи.

Другое заблуждение – некорректная аналогия альтербукинга и сбора макулатуры. Дескать, в обоих случаях книгу «пустят под нож», так не лучше ли превратить ее во вторичное произведение искусства? Однако сданные в макулатуру тома не просто утилизируют, а в итоге сделают из них другие книги и сберегут деревья. В этом отношении альтербукинг можно уподобить казни, а утилизацию книг – погребальному обряду. Разница очевидна.

Параллельно бытует ошибочное мнение, что альтербукинг – варварское и вандальное отношение к книгам. Однако вандализм – это невежественное отношение к культурным ценностям и бессмысленное их разрушение. Тогда как в альтербукинге заявлены созидательное начало, глубокая осмысленность и высокое мастерство. Более точным, хотя и не менее эмоциональным определением может быть следующее: альтербукинг – художественно утонченное издевательство над Книгой, возведенное в ранг искусства.

С этим заблуждением тесно связан миф об альтербукинге как наборе якобы малоизвестных и маргинальных практик. Отнюдь! Альтербуки экспонируются по всему миру, награждаются престижными премиями, изучаются авторитетными искусствоведами. Так, работа Николая Овчинникова «Между книгой и картиной» хранится в Русском музее.

Вокруг альтербукинга сложилось множество профессиональных сообществ и любительских комьюнити. Есть Международное общество создателей альтербуков (International Society of Altered Books Artists). Проводятся мастер-классы, создаются творческие лаборатории, организуются научные конференции. Многие библиотеки щедро одаривают альтербукеров книгами из своих фондов, охотно предоставляют свои площадки для тематических выставок.

К настоящему моменту выпущено немало практических пособий по различным техникам альтербукинга: Beth Cote. Altered Books 102: Beyond the Basics (2003); Bev Brazelton. Altered Books Workshop: 18 Creative Techniques for Self-Expression (2004); Karen Michel. The Complete Guide to Altered Imagery: Mixed-Media Techniques for Collage, Altered Books, Artist Journals, and More (2005); Kristine Morris. Altered Therapy through Books (2010); Dominik Meissner. Orimoto: Faltkunst für Bücherfreunde (2016); Clare Youngs. Folded Book Art: 35 Beautiful Projects to Transform Your Books (2019).

Задания по изготовлению альтербуков включены в программы ряда европейских и даже некоторых российских университетов.

Исаак Салазар. Бельгийская реклама «А для чего читаешь ты?». Дизайнер Мари-Лёр Кликеннуа

О легитимности творческих опытов с книгами убедительно свидетельствует и сфера маркетинга. В 2011 году получила широкую известность серия рекламных постеров пражского книжного магазина Anagram в формате «резьбы по книгам». В том же году рекламное агентство Air использовало серию работ Исаака Салазара Book Of Art в технике букфолдинга для пиар-кампании Недели книги в Бельгии, а голландское издательство Van Wanten Etcetera заказало Николасу Галанину серию портретных горельефов писателей и художников, фигурно вырезанных из экземпляров их автобиографий.

Голландская студия дизайна NLXL выпустила коллекцию обоев Biblioteka на основе работ Екатерины Паникановой. К пятидесятилетию со дня смерти Джона Кеннеди газета The Washington Post поручила Майклу Стилки нарисовать портрет Кеннеди на разворотах написанных о нем книг и опубликовала на первой полосе фотографию этого портрета. Шотландская национальная организация Visit Scotland заказала буккарверу Томасу Уайману бумажную скульптуру Гленфиннанского виадука из экранизации романа Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Тайная комната». Уайман вырезал из книжного переплета виадук и мчащийся по нему поезд.

Набирает популярность использование альтербукинга в качестве терапевтической методики для вытеснения негативных переживаний, эмоционального раскрепощения, личностного роста. Для демонстрации возможностей альтер-арт-терапии участникам Международного фестиваля творчества людей с особенностями психического развития «Нить Ариадны» (2014) раздавали одинаковые экземпляры книг с предложением трансформировать их сообразно собственной фантазии. Американский арт-терапевт Джойя Чилтон практикует альтербукинг для коррекции поведения подростков, утверждая, что «эта форма искусства адаптируется ко многим уровням художественного опыта, обеспечивая уникальный трамплин для творческого самовыражения».