Но выбирать не приходилось. А еще у Петра было предчувствие, что сюрпризы сегодня еще не закончились. Суперфинал стоял вне турнирной таблицы, и его организаторы, видимо, могли свободно определять форму проведения. Вот и напридумывали...

Петр глянул в сторону Роткевича. Лицо Санни совсем не выражало радости. Он раздраженно махнул рукой секунданту, который, активно жестикулируя, что-то пытался втолковать ему. Похоже, и для трехкратного суперчемпиона сюрприз от В.В. Слуцкого также явился неожиданностью.

Отставной генерал закончил речь под умеренные аплодисменты присутствующих и удалился в центральную ложу второго яруса. Проследив за ним взглядом, Петр разглядел сидящую у бортика ложи его дочь Ксению.

«За кого же вы будете держать кулачки, милая „чужестранка“?» — на мгновение отвлекся Петр, но тут же отбросил все постороннее, не имеющее отношение к бою.

Двери десятиугольника с шумом захлопнулись. Место генерала Слуцкого занял пожилой тип в смокинге и бабочке, видимо, судья предстоящей схватки. Он осмотрел зал, который неспешно стих под его взглядом.

— Суперфинал за звание абсолютного чемпиона года боев без правил открыт, — громко провозгласил он и резким жестом оборвал одобрительные крики зрителей. — Бойцы на середину!

— Ни пуха! — глухо выдохнул Леон.

Петр зашагал к центру ринга. Сапсан-Роткевич, приплясывая на ходу, двигался справа от него. Они остановились посередине площадки в пяти шагах и повернулись друг к другу. На лице Санни не было и следа недавней раздраженности. Он широко улыбался, и эта улыбка не выглядела искусственной или вымученной. Именно с подобной счастливой улыбкой Роткевич калечил партнеров по схваткам. Петр отвесил ему ритуальный поклон. Тот ответил тем же, но в движениях скользнула некая небрежность. Однако условности были соблюдены.

— Бой! — громко скомандовал в микрофон судья. Одновременно с его возгласом раздался звон невидимого гонга.

— Ты, парень, яйца любишь всмятку или омлет? — широко улыбаясь, поинтересовался Роткевич. — Обслуживаю на выбор...

Весельчак Санни нападать не спешил. Он чуть приплясывал на месте, меняя стойку с право— на левостороннюю. Подтекст его слов был понятен без уточнений.

— Мне больше бараньи мозги нравятся, — доверительно сообщил ему Петр. — Размазанные по тарелке...

Роткевич прищурился, дополняя улыбку лучиками у уголков глаз. Ни дать ни взять добрый Санта-Клаус...

— Изысканный вкус, — одобрил он. — Приступим, дружок, к приготовлению блюд?

— Запросто, — согласился Петр, — дружок...

Первая десятиминутка схватки прошла в достаточно вежливом знакомстве бойцов. Ни Петр, ни Роткевич не лезли на рожон, не кидались отчаянно в атаку, как Азамат. Со стороны их действия могли выглядеть скучными и однообразными. Однако шла напряженная работа — мозга, мышц и реакции. Бойцами просчитывались все возможные варианты нападения и защиты.

Петр никак не мог войти в бой. Он примерял противника, прокачивая его возможными способами, пытаясь найти слабые места. И не находил искомого. Короткие выпады-уколы обеих сторон парировались без труда, каллиграфически выполненные росчерки ударов не находили цели, блоки ставились со всем возможным прилежанием.

«Танец змеи», исполненный Петром, закончившийся молниеносным «броском удава», вызвал малое оживление Санни-Сапсана и профессионально выполненную защиту «змея обвивает камень». Стремительный двойной удар в прыжке Роткевича также не достиг цели. Петр просто переступил ногами и как бы нехотя поставил корпус вполоборота, пропуская мимо себя разножку. Скупые экономные движения, мягкие стелющиеся шаги сменялись взрывными яростными атаками. Глухие блоки защиты неожиданно выстреливали и опять замирали в ожидании...

Прошла половина раунда. Ясности и перевеса ни той, ни другой стороне первая десятиминутка не принесла. Оба работали по высшему классу, не давая шансов противнику.

Правда, явился один момент, когда Петр, проводя стандартную атаку, в самом конце изменил траекторию движения руки, нестандартно выбросив локоть. Санни не то чтобы испугался, уклоняясь от вектора предполагаемой атаки. Защита была поставлена качественно, и удар Петра не достиг цели, однако практически неуловимая растерянность, какое-то ненужное суетливое движение головы Роткевича приятно удивили. Петр не мог точно определить, какие выводы нужно сделать из этого короткого эпизода боя, но поставил его не в пользу противника.

Зал наблюдал за схваткой практически молча. Начало боя не являло чересчур захватывающих картин. Те из зрителей, кто хорошо разбирался в специфике боевых искусств, видели высочайший профессионализм бойцов. Первые же два яруса, в основной своей массе, привыкли эмоции держать при себе.

Вторая половина первого раунда не слишком отличалась от первой десятиминутки. Несколько возрос темп боя, и соперники стали работать более раскрепощенно. Если начало схватки являло собой знакомство, разведку боем, то продолжение было похоже на строгий экзамен. Ни та, ни другая сторона не шла на крайнее обострение, однако, меняя стили и почерки школ, проверяла, глубоки ли знания оппонента.

Роткевич достаточно хорошо знал восточные единоборства и работал ими профессионально. Петр решил проверить его на свое последнее открытие — боевой обезьяний стиль, который помог ему справиться с Азаматом. Весельчак Санни встретил эту попытку широкой улыбкой. Без сомнения, он изучал записи того боя и тщательно подготовился к подобному варианту.

Петр опустился на четвереньки, чем вызвал оживление зала, и прошел пару кругов вокруг Роткевича. Резкие «обезьяньи» атаки, попытки пробить защиту результата не дали. Блоки и стремительные контрвыпады свели на нет усилия Петра.

Восстав из животного состояния, он пошел на ближний контакт. Ноги здесь не участвовали, шел яростный обмен ударами рук. Перчатки не давали работать в классическом стиле, и порой Восток пасовал перед английской классикой — школа кунг-фу плавно перетекала в забаву туманного Альбиона под названием бокс и затем так же естественно возвращалась назад к истокам, берущим начало в тибетских монастырях.

Тот эпизод, когда Роткевич на мгновение растерялся от его нестандартного движения предплечья и локтя, занозой засел в сознании Петра. Мелькнуло предположение, которое он решил проверить.

Очередной стандартный удар-выпад, который должен был нанести Петр, Роткевич встречал по всем правилам и канонам классики. Но атака сорвалась. Движение руки превратилось из короткого и резкого, веками отработанного, в размашисто-трактирный расейский замах кулака. Раззудись плечо...

Сермяжный по сути и бестолковый по содержанию удар, точнее — его имитация, не достиг цели. Но выдал результат. Улыбка Весельчака Санни на доли секунды смазалась, а рука, ставящая блок, — дрогнула и на то же мгновение беспомощно застыла. Роткевич справился с изменением обстановки, выбросив защиту, и, наверное, вполне удовлетворился этим.

Еще более был доволен Петр. Класс боевой техники Санни-Сапсана ставился прекрасными учителями, да и ученик был прилежный, хватал все на лету. Вот только два недостатка было у школяра: зубрил много, думал мало. Природный талант восприятия боевых искусств Роткевича позволил ему быть тем, кто он есть, — супер-чемпионом, но не великим бойцом.