– Проваландаться год-другой с медведями! – раздраженно воскликнул Демеро. – Только этого нам не хватает! И я пока что не получил согласия даже от Народа Плотины, если уж говорить об этих странных чужаках! Эти бобры никогда не пошевелятся без бесконечных обсуждений… В сравнении с ними медведи могли бы действовать побыстрее.

– Не хотелось бы напоминать о твоих собственных проблемах, – сказал брат Альдо, – но эти двое… Целых два человека – уфф! – Он вздрогнул и пожал плечами.

– Собираешься пощадить мои чувства? Не стоит, – с хмурым видом отрезал Демеро. – Два предателя! Ну, теперь у нас хватает доказательств, чтобы повесить их через неделю или около того. А пока… пока они чихнуть не могут без моего ведома.

– Повесить… Не лучше ли им просто исчезнуть бесследно из столицы?

– Нет, не лучше… ты, миролюбивый эливенер! Здесь не твое варварское королевство в южных болотах! Закон есть закон, и хватит об этом!

– Плохо. Слишком напоминает старые дни… Публичная казнь… Несомненно, признак передовой эпохи… Ну, ладно! Так сколько легионов Стражей Границы ты можешь выставить? И готовы ли те новые суда, о которых ты говорил? Наконец, главное – что слышно из Атви? У них, кажется, тоже хватает предателей…

Совещание продолжалось до глубокой ночи – или раннего утра, когда оба старика вознесли Создателю свои молитвы. Иеро был бы рад узнать, что упоминался в обоих.

* * *

Но принцу-священнику в этот момент было не до воспоминаний. Он сидел на вершине самого высокого дерева, которое смог найти, изучая предстоящий путь и пытаяь разобраться в том, что открывалось его мысленному взору. Представшая перед ним сцена в некоторых отношениях была странной, и он хотел тщательно исследовать ее, прежде чем двигаться дальше.

Как обычно, он провел осторожный ментальный поиск. На этот раз ему быстро удалось обнаружить присутствие людей; он уловил ауру пробуждающегося человека, и не одного. Он чувствовал, что там были женщины с детьми, и множество домашних животных – видимо, одна из пород быков кау, знакомых ему по Д'Алви. Должно быть, впереди деревня или что-то вроде стойбища. Иеро решил продолжить мысленную проверку, надеясь, что ему удастся извлечь что-нибудь интересное из разумов обитателей поселка.

Он выбрал одного наугад – казалось, этот человек находится к нему ближе остальных. Усевшись поудобнее, он осторожно внедрился в сознание своего подопечного, внимательно следя за тем, чтобы не встревожить человека. Парень оказался туповатым. К тому же, его мучил страх, такой сильный, что для других мыслей места в голове почти не оставалось. Иеро, заинтригованный, попытался обнаружить причину этого ужаса, укоренившегося так глубоко, что он стал едва ли не постоянным.

Вначале священник думал, что страх вызван ночной тьмой. В этих диких землях ночь, с ее чудовищами, выходившими на охоту, могла стать причиной непреходящего ужаса. Однако, прогулявшись по бесхитростным извилинам своего объекта, он нашел, что ситуация была сложнее. Человек знал о хищниках и об опасности, которую они представляли, однако звери казались ему естественной угрозой – такой же, как молнии, наводнение или степной пожар; неприятные вещи, но от них можно спрятаться или убежать. То, чего он действительно боялся, было иным – призраками!

Обыскивая память этого простака, Иеро попытался что-нибудь выяснить о них, но его старания были безуспешными. Страх коренился глубоко в сознании, в нервной системе – туманный и расплывчатый, не облеченный в конкретные образы. На первый взгляд парень просто боялся ночной тьмы; тем, кто доживал до рассвета, ничего не грозило. Надо только дождаться дня!.. Свет сулил безопасность.

Мысли эти лежали на поверхности; Иеро копнул глубже. Тут свил гнездо целый клубок страхов, разобраться в которых было непросто, и причина ужаса заключалась в том, что человек знал очень немногое о таинственных созданиях, наполнявших кошмаром его ночи. Он сам никогда не видел призраков, как и другие обитатели поселка. Призраки приходили во тьме. Ни стены, ни запертые двери не могли остановить их. Они брали то, что им хотелось. Все, кто пытался сопротивляться, исчезали. Они бродили ночью в саванне, эти призраки-скитальцы, иногда появляясь в окрестностях деревни. Жрец местной общины, знавший о них много больше, утверждал, что они не всегда были столь уж плохими соседями. Они, эти призраки, могли отогнать прочь опасных животных, если обратиться к ним с просьбой надлежащим образом. За это люди должны были жертвовать быков и коров из своих стад, когда призраки того желали. Тут Иеро заметил горечь, сквозившую в воспоминаниях человека – недавно ему пришлось отдать одного из своих кау. И это делало призраков еще более страшными, отвратительными и мерзкими!

Недоумевающий и обеспокоенный, Иеро покинул чужой разум. Толпа суеверных пастухов была для него плохой подмогой, однако в результате своих розысков он узнал другие, более полезные факты. Граница джунглей, этих невероятных южных лесов, лежала в двух днях пути к северу. Он не имел представления, насколько далеко ушел на запад от Д'Алви за последние недели, но севернее пояса джунглей должно находиться Внутреннее море. Парень, чьим сознанием он воспользовался, ничего не знал о море – да и обо всем прочем, что лежало дальше линии горизонта. Очевидно, бродячие торговцы редко забредали в эти края. Но о ночных призраках знали и они; и эти слухи, возможно, пришли отсюда. Иеро насмешливо улыбнулся, погружаясь в сон.

На этот раз он спал беспокойно и пробудился, чувствуя, как затекло тело. Ему привиделась бесконечная погоня, в которой он был то ли охотником, то ли преследуемой добычей – дикий сон, полный кошмаров. Скорее охотником, решил священник, с наслаждением потягиваясь; наверное, вчерашнее гадание и маленькое Копье дали о себе знать. Он спустился вниз и сделал несколько упражнений, чтобы размять мышцы, а затем отправился поискать чего-нибудь на завтрак, прося Всевышнего очистить его от греха убийства, творимого ради пропитания.

К полудню он уже разглядывал поселок, обнаруженный во время телепатического сеанса прошлой ночью. Он мог видеть как минимуи на три мили; саванна раскинулась перед ним, упираясь в рощу высоких деревьев, предвестников великих джунглей. Затем теплый туман затянул даль, но он уже успел рассмотреть деревушку, до которой было не больше полумили.

Ее окружала изгородь – высокая, мощная; толстые бревна были вкопаны в землю, их концы заострены. Даже для крупных зверей с мощными бивнями или рогами эта стена была серьезным препятствием. Внутри, перед круглыми хижинами, пылали многочисленные очаги, посылая к небесам клубы дыма. У стены, за жилищами, виднелись загоны для кау, и несколько маленьких стад бродило неподалеку в степи; Иеро мог различить рядом крохотные фигурки пастухов. Посередине деревни желтела притоптанной травой площадка, на которой росло огромное дерево. За дальним концом поселка по равнине лениво извивалась речка – видимо, она снабжала жителей водой круглый год, кроме периодов катастрофических засух, довольно редких в этих влажных землях. Последнее такое бедствие случилось в Д'Алви сотню лет назад.

Картина была настолько мирной, что священник, как и любой благоразумный человек на его месте, не хотел внести в нее тревогу. Однако он нуждался в информации, и местный жрец, о котором ему стало известно прошлой ночью, мог дать весьма ценные сведения. Иеро произвел ментальный поиск и с разочарованием выяснил, что нужный ему служитель богов отправился по делам в другую, весьма отдаленную деревню.