Он подождал немного и, наконец, решил рискнуть. Вокруг поселения, между пастбищ кау, он разглядел отлично ухоженные поля, а ноздри его давно щекотал соблазнительный запах печеного. Уже долгое время он не пробовал хлеба и, к тому же, начал испытывать нужду в соли. Этих простых людей, с их неизбывным ужасом перед мраком, вряд ли мог напугать одинокий странник, появившийся при свете дня. Они с полной определенносью могли убедиться, что к ним приближается не призрак!

К счастью, предположения Иеро оправдались. Еще до того, как он приблизился к деревне, в воротах, врезанных в бревенчатую стену, начал скапливаться народ. Находясь теперь на более близком расстоянии, путник заметил небольшую платформу в ветвях дерева, что росло на площади, и понял, что степные жители не так беспечны и беззащитны, как он предполагал. Их часовой заметил чужака, и теперь большая группа мужчин, покинув селение, направлялась ему навстречу.

Когда они подошли ближе, Иеро положил копье у своих ног и поднял вверх пустые руки. Старейший из мужчин повторил этот миролюбивый жест. Одновременно священник заглянул в мысли встречающих, желая оценить искренность их гостеприимства. Он обнаружил удивление и любопытство, но никаких следов злого умысла или страха. Как он и предполагал, эти люди не боялись одинокого странника.

Степняки были невысокими и коренастыми; тела их, не отличавшиеся особым изяществом, казались крепко сколоченными; все они выглядели здоровыми и бодрыми. Их бедра обтягивали простые кожаные кильты, сандалии и наплечные ремни довершали наряд. Вооружение состояло из ножей и шестифутовых копий, рассчитанных скорее на борьбу со зверями, чем с людьми; ни мечей, ни щитов Иеро не заметил. Наконечники их пик были высечены из кремня, но зоркий глаз путника уловил, что на двух или трех посверкивает металл. Встpечающие опустили свое оружие и с любопытством уставились на пришельца, явно ожидая, что он сделает.

Иеро выбрал старшего из мужчин, густобородого, с властным лицом, и обратился к нему на батви – языке торговцев, распростpаненном на сотни миль от великих хвойных лесов севера до южных болот. Человек что-то пробормотал в ответ на своем наречии. Иеро, однако, заметил удивление в его глазах и, коснувшись сознания старейшины, понял, что тот уже встречался с батви раньше. Прислушиваясь к его речи, священник выделил несколько полузнакомых слов. Год назад, на палубе «Морской девы», с ее экипажем, набранным со всех концов обитаемого мира, он слышал похожий язык. Потом, за время путешествия по лесным дебрям, ему довелось узнать этот диалект несколько лучше. Теперь он попытался заговорить, напрягая память, подыскивая слова или улавливая их смысл в соответствии с думами окружавших людей. Прошло несколько минут, и его уже начали понимать.

Эти люди оказались чрезвычайно дружелюбными и горели желанием предоставить путнику все сведения, которыми обладали. Но их гостеприимство не ограничивалось словами. У них был хлеб – настоящий хлеб! – и странник мог взять с собой столько, сколько сумеет унести. Однако он должен торопиться! Полдень уже прошел, и времени осталось не так много.

– Почему же? – с недоумением спросил Иеро. – До заката далеко. К тому же, я хотел бы отдохнуть и провести ночь в вашей деревне. Я не доставлю больших хлопот.

Старейшина, чье имя звучало как Грилпарзер – с долгим раскатистым "р" в середине слова – пришел в замешательство; затем лицо его стало печальным и, наконец, задумчивым.

– Этого-то я и боялся, – произнес он. – Ты похож на других, на тех, что приходили, когда я был ребенком. Приходили издалека и хотели заночевать в деревне… – он тяжело вздохнул. – Ты не можешь остаться у нас. Я очень сожалею, но это не дозволяется. Только те, кто рожден здесь, могут искать приют и защиту внутри стен. Я пошлю мальчишек, чтобы они принесли тебе хлеба, а затем, Иеро, ты должен уйти. И, во имя твоей жизни, я надеюсь, что ты – хороший бегун. – Несколько мужчин, стоявших неподалеку, склонили головы в молчаливом согласии.

– Но почему?! – воскликнул священник. – Почему я не могу остаться в селении? Разве я представляю опасность? Поверьте, я не ем младенцев и не пью кровь из кау! – Ему хотелось добавить, что он также моется гораздо чаще, чем большинство новых знакомцев, но осложнять обстановку было ни к чему.

– Нет, нет, – ответил Грилпарзер. – Конечно, ты не можешь навредить нам, мы в этом уверены, но ты должен уйти. Таков закон! И если тебя найдут в степи, когда стемнеет… – Он вздрогнул, и Иеро ощутил панический страх, затопивший сознание собеседника.

– Я умею взбираться на деревья, – сказал он и вытянул копье в сторону мирно щипавших траву быков. – Ни один зверь из тех, что охотятся на ваши стада, не сумеет до меня добраться. Если ваш обычай запрещает страннику входить в деревню, могу ли я заночевать на дереве, на опушке одной из этих рощ? Тогда утром я приду к воротам, чтобы поговорить с вашим жрецом.

Мужчины, стояшие вблизи, отпрянулии при этих словах; видимо, они старались избегать подобных тем. Но Грилпарзер, похоже, был скроен из более крепкого материала. Он выглядел совершено несчастным, но собирался до конца выполнить долг гостеприимства перед этим странником, чьи речи были столь гладкими и благожелательными. Коснувшись ладонью плеча Иеро, он сказал:

– Когда я был совсем еще молодым парнишкой, приходили другие люди, не похожие на тебя, но слова их были такими же, какие ты произнес вначале. За шерсть и шкуры они давали металл и невиданную в наших краях одежду. Мы предуперждали их… мы просили их уйти… – Иеро почувствовал, как ужас снова охватывает Грилпарзера; на висках его выступил пот – настоящий пот, порожденный сверхъестественным страхом. – Они были хорошо вооружены и только посмеялись над нами. Чужаки встали лагерем у ворот и разожгли множество костров. Они выставили охрану, и мы затворили ворота… – Он снова остановился. – Утром они исчезли. Все исчезли! Два десятка сильных мужчин, вместе с их вьючными животными… И мы знали, что так и будет. Большинство их добра тоже пропало. Мы вышли за ворота и забросали землей прах их костров… – Он положил руку на бронзовую рукоять кинжала, торчавшего за поясом. – Я получил вот это, когда мы делили остатки их товаров.

Иеро в задумчивости молчал. Какие бы соображения не руководили этими людьми, в их искренности не могло быть сомнений – он легко распознал бы обман. Призраки! Но странная история, поведанная ему, должна опираться на некие реальные факты. И, что бы не случилось с теми бедными торговцами много лет назад, это событие, безусловно, вызвали естественные причины.

– Ладно, – сказал он наконец. – Я вижу, тебя пугает темнота и то, что приходит в ночные часы… – Шальная мысль мелькнула у него в голове, и он добавил, сам еще не понимая, зачем: – Я не боюсь тех, кто мчится ночами по степи.

Стоявший перед ним человек отшатнулся, словно его ударили по щеке. Резко повернувшись, он бросился к воротам, что-то громко крича на бегу. Иеро разобрал, что Грилпарзер, призывая неведомых богов, снимает с себя ответственность за судьбу и жизнь чужестранца. Остальные люди припустили за ним с такой скоростью, словно Иеро вдруг превратился в демона, готового пожрать их на месте.