И вот наконец пришел черед фотографий с парнями из Элиты.

Первым был Фокс; в темно-сером костюме он выглядел невероятно импозантно.

– Ну ладно, а что мне надо делать? – спросил он. – На семейной фотографии я стою по стойке смирно, но сейчас, как мне кажется, я должен взять вас за руку или что-то вроде того.

Он взял меня за руку, и фотограф одобрительно крикнул:

– Да-да, очень хорошо.

Фокс чуть-чуть придвинулся ко мне, и мы дружно улыбнулись в объектив камеры.

Ин, следующий на очереди, явно был очень доволен.

– Потрясающе, Идлин. Вы выглядите сногсшибательно.

– Спасибо. Ты тоже очень неплохо смотришься.

– Верно. Совершенно верно. – Встав позади меня, Ин тихо добавил: – Я еще не успел вас поблагодарить. За то, что вы смогли нас простить и дать нам свободу выбора.

– Ну, мы с тобой всегда отлично понимали друг друга без лишних слов. Я знаю, что ты мне благодарен.

– Я уже морально приготовился к жизни, полной разочарований, – признался он, и в его голосе я услышала непривычную для него нервозность. – И даже не надеялся найти выход из положения. Правда, я до сих пор не вполне уверен, как жить дальше.

– Просто живи, и все.

Ина сменил Кайл. Он вихрем подлетел ко мне и, схватив в охапку, закружил.

– Сейчас же отпусти меня!

– Почему? Потому что ты теперь королева? Нет, мне нужна более веская причина.

Наконец он остановился лицом к камере, и я поняла, что мы оба совершенно по-идиотски ухмыляемся. Что ж, снимки получатся весьма эффектными.

– Я едва не покалечился, наступив на твою мантию, – заявил Кайл. – Убийственный фасон.

– Только не говори Хейлу, – попросила я.

– А чего мне нельзя говорить? – заинтересовался сменивший Кайла Хейл.

– Этой мантией можно запросто убить. – Кайл одернул пиджак и отошел в сторону.

– Запросто, – согласился Хейл и, обняв меня, добавил: – Вы сегодня ослепительны.

– Спасибо, что выручил утром. Вроде пока все держится.

– Конечно держится. Неужели вы сомневались в моих способностях? – поддразнил меня Хейл.

– Никогда!

Я немного отодвинулась, чтобы были видны наши лица, хотя мне ужасно хотелось, чтобы фотограф запечатлел для истории то, как мы обнимаемся.

И наконец пришла очередь Генри, и его сияющей улыбки оказалось достаточно, чтобы усталость после тяжелого дня как рукой сняло. Генри остановился в паре шагов от меня и восхищенно вздохнул:

– Вы очень красивая. Я счастлив за вас.

Он растрогал меня чуть ли не до слез.

– Спасибо тебе! Спасибо тебе большое!

– Я стараться, – скромно ответил он.

– Ты отлично справляешься. Правда.

Генри кивнул и, приблизившись ко мне, осторожно развернул, чтобы расправить ниспадающие за спиной складки моей мантии. И остался стоять, гордо возвышаясь у меня за плечом.

Я сразу поняла, что Генри тщательно обдумал позу для нашего совместного портрета, и по достоинству оценила его усилия. Когда фотограф закончил съемку, Генри пошел было прочь, но неожиданно остановился.

– Хм, entä Эрик? – Он показал пальцем на своего друга.

Кайл горячо поддержал Генри:

– Ну да. Ведь Эрик тоже член нашей команды. И его просто необходимо сфотографировать.

Однако Эрик упрямо покачал головой:

– Нет, не стоит. Все нормально.

– Да ладно тебе, приятель! Это ведь всего-навсего фотография. – Кайл подтолкнул Эрика плечом, но тот остался стоять.

В глубине души я страшно боялась, что если он подойдет поближе, то все услышат, как громко стучит мое сердце. И если последние несколько дней я старательно избегала Эрика, сейчас мне хотелось броситься к нему со всех ног.

Однако я взяла себя в руки и медленно направилась к нему. Эрик смущенно поднял на меня глаза. Словно по мановению волшебной палочки, вся комната ожила. Солнечный свет будто наполнился музыкой, а звуки шагов материализовались. Я чуть ли не кончиками пальцев ощущала малейшее движение.

Я посмотрела на Эрика – и мир предстал предо мной в розовом свете.

– Эрик, я вовсе не приказываю. Нет, я прошу тебя. – Я надеялась, что никто не заметил, что я на миг ослепла от волнения.

– И от этого мне еще в тысячу раз тяжелее. – Эрик с улыбкой протянул мне руку. Но остановился и растерянно оглядел себя. После окончания церемонии он успел снять пиджак и теперь остался в жилетке, хотя и при галстуке. – Я же не одет, – растерянно протянул он.

Я со вздохом расстегнула застежку и скинула мантию. Хейл бережно принял ее из моих рук.

– Ну что, так лучше?

– Нет, – сглотнул Эрик. – Но если вы действительно хотите…

– Хочу. – Я склонила голову и игриво похлопала ресницами.

Он рассмеялся, признавая свое поражение.

– А что мне надо делать?

– Ну ладно. – Я улыбнулась и подошла поближе. – Положи правую руку мне на талию, а левую – на плечо. – Затем я положила одну руку ему на грудь, другую продела ему под локоть, и мы застыли в некоем подобии не слишком тесного объятия. – А теперь улыбнись. Сейчас вылетит птичка.

– Хорошо, – отозвался Эрик.

Почувствовав, как бьется его сердце под моей ладонью, я едва слышно произнесла:

– Успокойся. Представь, что тут никого нет. Только ты и я.

– Не могу.

– Ну я не знаю. Тогда скажи что-нибудь по-фински.

Он тихонько хмыкнул себе под нос и прошептал:

– Vain koska pyysit, hauska nainen[2].

Я, естественно, не разобрала ни единого слова, однако он продолжал что-то настойчиво вполголоса говорить, и я поняла, что мне никогда в жизни не забыть мелодии его речи. Даже не глядя на Эрика, я знала, что он улыбается, и ответила ему сияющей улыбкой. Я с таким наслаждением внимала его словам, что даже перестала дышать. Ведь сердце подсказывало мне, что он хочет сказать нечто очень важное. Жаль только, что я не знала его языка.

– Отлично получилось, – похвалил нас фотограф, и Эрик поспешно убрал руки.

– Вот видишь, ничего страшного? А ты боялся.

– Я думал, будет гораздо тяжелее, – признался Эрик таким забавным тоном, что мне показалось, будто я что-то упустила.

И я снова услышала предательское «тук-тук-тук» своего глупого сердца. Я нервно сглотнула, стараясь не обращать внимания, но меня неожиданно выручил раздавшийся совсем рядом звук чьих-то гулких шагов.