– Мы сможем общаться регулярно? Когда следующий сеанс связи?

– Когда пожелаете! У нас ведь есть теперь замечательная Маша! – сказал академик.

Было видно, как он рад, что погубленный им человек не держит на него зла, а охотно идет на сотрудничество. Он не удивлялся бы покладистости разведчика, если бы знал, что Зацепин полагает себя с ним в расчете. Свою смерть Зацепин уравнял смертью Веры.

– Я было растерял всех своих спиритов-медиумов, – продолжал академик. – Изверг Фронт там, где ему и положено быть, – в тюрьме. Второго духовода – Капустина – затаскали по допросам, он уволился от греха подальше. Но я нашел Машу, Марию Кузнецову. Да вы помните ее? Она была вашей радисткой еще в учебном центре.

– Ну да, точно, а я-то смотрю! – Зацепин, получив ответ на мучивший вопрос, откуда ему знакома эта женщина с узлом на голове, от волнения закашлялся. И машинально похлопал себя по груди. Он почувствовал под трикотажем кофты чашечки объемистого бюстгальтера, наполненные вялой колышущейся плотью. Зацепин сейчас же отдернул руку, словно узнал чужой стыдный секрет. «Немудрено, что у нее так жидко в лифчике, – подумал он. – Ей ведь сейчас много за шестьдесят».

И осекся, испугавшись, что Мария читает его мысли.

– Она ветеран наших славных органов на пенсии, но, узнав, что нужна помощь и дело идет о вас, согласилась без лишних разговоров. Похоже, вы ей запали в душу, Алексей Павлович! – хихикнул Неелов. – Так вот, – посерьезнел он. – Захотите связаться со мной, просто мысленно представьте Марию и позовите ее. А дальше уж забота нашей, так сказать, телефонистки, как нас соединить.

– Чего проще, – оценил Зацепин.

И подумал, что, может статься, посредничеством Марии для контактов с Нееловым ему воспользоваться не придется. Сейчас в книге судеб он так перепишет свою жизнь, что не станет в ней ни человека эпохи Возрождения академика Неелова, ни подземного учебного центра, ни монастыря. А будет в ней только Вера, молодость и ветер дальних странствий.

О том, что он задумал изменить предначертания судьбы, Зацепин Неелову не обмолвился. Хотя был не прочь посоветоваться. Он знал, как исправить свою историю. А вот как переиначить историю страны и мира? Тут бы ему пригодился совет. Но кто знает, как отнесется к идее академик. Вдруг будет против такого вмешательства? Скажет, что опасно перекраивать пряжу судьбы, ведь каждая ниточка в ней переплетена с другими. Станет пугать пресловутым эффектом бабочки, когда одно небольшое изменение грозит лавиной непредсказуемых последствий. Думай академик иначе, разведчики Непейвода, Круглов и Зуев давно бы уже настрочили новое жизнеописание мира под его диктовку. Так что лучше помалкивать. С другой стороны, каким образом Неелов может ему воспрепятствовать? Закупорить в теле Маши, словно джинна в бутылке?

– Мне пора, – засобирался Зацепин.

– Рассчитывайте на меня! – напутствовал академик. – Вместе мы горы свернем! Маша, Алексей Павлович покидает нас. Пожелаем ему удачи!

Несколько сильных толчков-сокращений исторгли душу Зацепина из тела Марии Кузнецовой. Он не мог не отметить, что исход из женщины-медиума напоминал роды. Роды во мрак. Помнится, из лысого Фронта он вылетел стрелой…

И еще одно впечатление вынес из спиритического сеанса Зацепин. Ему показалось несправедливым, что академик ни словом не обмолвился о разведчиках, томящихся в аду. Ведь переброска Зацепина на небо планировалась не только для спасения внуков академика, но и для освобождения агентов райской резидентуры. Страданиями разведчиков в аду Неелов торговал, склоняя Зацепина в монастыре к самоубийству. А сейчас уже и не упомянул. Наверное, списал их со счетов, приобретя новые глаза и уши за гробом – Зацепина.

«Нет, Дмитрий Дмитриевич, ребят я вытащу, пусть для этого мне придется переписать книгу судеб от корки до корки!» – поклялся Зацепин, несясь по непроглядному спиритическому тоннелю.

Яркое, стремительно разросшееся пятно впереди означало приближение Зацепина к светозарному райскому миру. И возвращение к вопросу, на который он не успел получить ответ от ангела: так где же книга судеб?

Он приземлился на то самое место в комнатке с компьютером, откуда забрал его спиритический ковер-самолет. Еще на подлете услышал, что ангел с кем-то разговаривает на повышенных тонах. Пока Зацепин отсутствовал, в комнате появилось новое лицо.

Это был мужчина в солдатских пятнистых штанах, по пояс голый. Настолько крупный, что в комнатушке стало тесно. Он, казалось, всю ее занял буграми мышц торса и рук. Чем дольше разглядывал его Зацепин, тем отчетливее становилось сходство с известным американским киноактером. Который был еще губернатором штата. Культурист или, по-другому, бодибилдер. «Шварценеггер, кажется, – с трудом припомнил его фамилию Зацепин, подзабывший в монастырском уединении культовых персонажей мирской жизни. – Надо же, какой гигант!»

Хорошо уже разбираясь в райском мироустройстве, Зацепин понимал, что на самом деле никакой это не Шварценеггер. Актер-политик благополучно здравствует на земле. А его образ лучшей поры «Терминатора» и «Коммандос» захотелось поносить кому-то из праведников, и этот маскарадный костюм был ему немедленно предоставлен, – в раю все желания исполняются неукоснительно.

Поэтому ломится страна блаженных от миллионов Мэрилин Монро, Шварценеггеров, Сталлоне, Брэдов Питтов, Анджелин Джоли. Причем в раю эпигоны доводят черты внешности оригиналов, составляющие предмет их зависти, до гротескных пределов. Губы Джоли превращаются у них в два водопроводных шланга, бюст Монро разрастается до величины хеллоуинских тыкв, а Шварценеггер райского пошиба достигает размеров Халка. Так же громаден был мужчина, который грубо требовал у ангела по-английски:

– Показывай книгу! Где ты ее держишь? Давай шевели копытами!

– Я не могу, – отвечал ангел обиженно.

– Как не могу? Ты же здешний библиотекарь?

– Я не библиотекарь! Сколько раз повторять!

Зацепин насторожился. Что это за иностранный охотник до книг? Уж не книгу судеб ли он ищет? У кого еще возник интерес к чтению? Кто он? Разведчик посмотрел на здоровяка с подозрением. А тот уставился на Зацепина, возникшего вдруг в комнате из воздуха.

– Черт! А это еще кто? Ты – библиотекарь? – воскликнул он.

– Я не библиотекарь, дубина, – неприветливо сказал Зацепин по-русски, зная, что иностранец поймет его. Зацепин убедился, что в раю каждый говорил на родном языке, но все понимали друг друга. Он не ждал ничего хорошего от этого субъекта.

– Ну а где здесь тот, кто книги выдает? – гнула свое копия актера, которого зрители с ласковой фамильярностью звали Шварц. – Вроде как в библиотеке конгресса.

«Смотри-ка, он – американец», – понял Зацепин.

– Здесь нет никаких библиотекарей! – раздраженно крикнул ангел. – А книга судеб – вот она, перед вами!

«Так и есть, он тоже за книгой судеб!» – удивился Зацепин.