litbaza книги онлайнИсторическая прозаСамарская вольница. Степан Разин - Владимир Буртовой

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 146
Перейти на страницу:

— Ого! — вскрикнул Аникей Хомуцкий с носа челна. — Остер топор, да и сук зубаст! Так, братцы, выходит!

«Неужто надеялся, что казаки после вчерашних переговоров с нашим сотником без драки дадутся в воеводские руки?» — едва не сказал вслух Митька, да не успел, охнул от неожиданности: в какой-то сажени от их челна в воду с шумом чуфыкнуло пушечное ядро. Брызги взлетели вверх, стрельцов окатила соленая вода.

— Наддай ходу, братцы! — громко закричал с соседнего челна сотник Михаил Хомутов и рукой замахал кругами в сторону острова. — Рви весла! Чтоб нам скорее на берег свалиться!

— Аль на берегу бочку с водкой уже делят? — насмешливо бросил Митька, но сам греб старательно — с острова густо защелкали пищальные выстрелы, и по спине, беззащитной, волной прокатился омерзительный озноб — что может быть хуже, чем подставлять свой затылок всякой дурацкой пуле?!

Неподалеку слева раздался треск, крики. Аникей вскочил на ноги, чтобы сквозь клочкастый туман узнать, что случилось.

— Ядром челн разнесло! — выкрикнул Хомуцкий. — Гребите, братцы! Совсем близко уже…

Под воинственные крики с челнов, под встречными пулями из-за полуразрушенной земляной стены Митька Самара выскочил на сырой песок, собрал свой десяток в кучу и вслед за Аникой Хомуцким побежал вверх по пологому склону, утопая ступней в зыбком грунте.

Из-за плетеной стены ударил залп, чуть впереди Митьки Самары кто-то из стрельцов их сотни, но не его десятка, споткнулся о незримое препятствие и упал, разбросав руки, потом дробно застучали хлопки пистольных выстрелов, и с Митьки Самары как ветром сорвало высокую шапку… Останавливаться нельзя — обгонят твои же стрельцы, а это несмываемый позор для десятника!

Впереди раздались призывные крики, и пестрая толпа казаков хлынула навстречу атакующим, норовя сбить в море тех, кто успел высадиться, и не дать вылезть из челнов остальным.

— Круши-и!

— Бей воров да изменщиков государю!

Встречные крики, как и встречные людские стены, начали стремительно сближаться… Пушки на стругах умолкли, зато из земляной крепости продолжали прицельно бить по воеводскому стругу, пока он на веслах не отсунулся, невольно увлекая за собой и ближние.

— Кроши боярских собак! — гремел могуче казацкий атаман в малиновом кафтане, размахивая перед собой длинной адамашкой с утолщением на конце — чтоб тяжелее была в ударе.

— Не гнись, казаки! За волю казацкую постоим!

— Топи кутят боярских в море!

— В капусту воровскую рвань! — летело встречь казакам. — Секи изменщиков и разбойников!

Сошлись, едва отбежав от полосы мокрого песка, схватились в сабельной сече; над первозданной тишиной острова и моря завихрились скрежет и лязг стали о сталь, смешались воедино орущие призывно и неистово глотки, когда каждый кого-то звал и никто никого уже не слушал, видя перед собой только противника и его саблю перед расширенными глазами, видя перед собой окрашенные первой кровью клинки и руки, забрызганные алыми пятнами белые и голубые кафтаны, повалились на истоптанный песок первые десятки распластанных саблями и бердышами человеческих тел. И казаки и стрельцы умели сечь не только учебную лозу…

— Митя-яй! — резанул слух знакомый отчаянный крик, и Митька Самара, срезав, но не до смерти, наскочившего на него молодого казака, в три огромных скачка был около Хомуцкого: Аникей пятился по рыхлому песку под натиском казацкого атамана, великим чудом успевая защищать себя от страшных тяжелых ударов его адамашки.

— Ах ты, вор ненашенский! — взъярился Митька, и его сабля сверкнула над головой краснощекого усатого атамана: ради спасения жизни свояка Митька готов был срубить какого угодно дьявола. Но как тот успел перехватить, казалось, смертельный удар, Митька умом своим понять так и не смог! И тут же сам должен был защищаться, подставляя свою саблю под тяжелую адамашку.

— Ох ты, вор ненашенский! — снова, с каким-то даже восхищением к чужой силе и ловкости, вскрикнул Митька. Сам отменный рубака и силой Господь не обидел, он почувствовал в атамане достойного, если не более превосходного, чем он сам, бойца. — Лови самарский гостинец! — Митька нанес косой удар, целя в левое плечо казака, надеясь если не срубить атамана, то хотя бы посечь его крепко, чтоб не натворил лихой беды другим.

Но и на этот раз его клинок, взвизгнув, столкнулся с подставленной адамашкой и, отбитый, отлетел вбок, да так резко, что Митька едва удержал эфес сабли в намертво стиснутых пальцах, с яростным оскалом выкрикнул:

— Убьешь ведь, дура бородатая!

— Развалю! — прохрипел в ответ казацкий атаман. — Будешь на том свете помнить Максима Бешеного! Мы не звали вас, чертей, сами на погибель прилезли! Хрясь! — вырвалось из горла казака дикое рычание, свистнула его адамашка, и Митька Самара в долю секунды осознал, что не успеет подставить свой клинок!

«Все, прощай…» — только и мелькнуло в голове, перед глазами что-то блеснуло, яркое и длинное, раздался неистовый скользящий скрежет. Митька вскрикнул от боли — половина адамашки, разлетевшись от удара о сталь бердыша, секанула его по правому плечу, взрезала кафтан и отхватила кожу с мясом: Аникей успел-таки перехватить атаманский клинок и заслонить Митькину голову.

— Ага-а! — восторженно и в боевом неистовстве выкрикнул Аникей и взмахнул над головой Максима Бешеного бердышом, но не широким лезвием топора, а крючком обратной стороны, рванул казака за плечо с такой силой, что Максим не устоял на ногах и рухнул в песок, кривясь от боли: острый крюк проткнул кафтан и впился в лопатку намертво.

К атаману на выручку кинулись казаки, но тут вдоль насыпной стены на них навалились подоспевшие с других стругов стрельцы Головленкова приказа в малиновых кафтанах, сбили и погнали к непрочной городьбе, где все так же бухали пушки, благо пороха и ядер у Петушка было довольно.

Под Митькой и Аникеем рычал диким барсом и вырывался из рук поверженный казачий атаман.

— Покорись, черт бешеный! — вскрикнул Аникей и охнул: не успел перехватить руку казака, и получил крепкий удар. Под левым глазом вспыхнул алый кровоподтек. — Аль смерть красна тебе, непутевому? Надо же, едва око не вышиб совсем!

— Казаку не на плахе умирать! — хрипел Максим и сплевывал попавший в рот песок. Лицо кривилось от боли и натуги: Митька заломил ему руку за спину, Аникей кушаком стянул локти. — Убейте лучше, стрельцы! Не сдавайте воеводе, Христом Богом заклинаю!

— Вот дура необузданная! — беззлобно ответил Митька Самара, забыв, что сам минуту назад едва не рухнул на песок двумя кровавыми половинками. — Живому да не думать о жизни! Побьют ежели тебя здесь, кому от того польза? Детишкам? Аль женке твоей?

— Мне польза, стрельцы! О-о! Пустите меня к моим казакам!

Когда Аникей переворачивал казачьего атамана со спины на живот, Максим успел увидеть, что около пушек бились еще его казаки, а среди них верный друг Петушок. Какое-то время огненно-рыжая простоволосая голова была видна над разбитой земляной стеной, потом к этому месту прихлынули малиновые стрелецкие кафтаны; недолго клубились дымки пищальных и пистольных выстрелов, слышался сабельный перезвон, крики дерущихся людей. Поблизости стонали и корчились от боли десятки пораненных… Потом, кроме этих стонов, ничего не стало слышно, прибрежная волна бесшумно наползала на песок, окатывая несколько тел, упавших на грани суши и моря.

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 146
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?