– Вот к чему приводит легкомыслие и неразборчивость в связях! Детей у тебя, голубушка, никогда не будет! – казалось, она была крайне довольна подобным выводом. – Раньше надо было думать, прежде чем такие таблетки глотать! Да и лечиться нужно было сразу, а не резину тянуть!

Жанна побледнела. Она была готова к чему угодно, но только не к этому злорадству, которое так лезло из врачихи. Казалось, когда-то она ей здорово досадила, и теперь та довольна наступившим возмездием. Но это было не так – Жанна видела ее впервые в жизни.

Поняв, что сочувствия и толкового лечения от этой зловещей врачихи ей не дождаться, забрала свою карту и молча вышла.

Приехав в общежитие, с трудом натянула на лицо бесстрастную маску. Отчаянно хотелось плакать, но такого удовольствия она себе позволить не могла. Да и что случилось? Она ведь уже знала об этом. Никаких новых неприятностей на нее не свалилось.

Просто теперь замужняя жизнь ей заказана. Пусть даже и найдется герой, который захочет женится на ней, терзаемый похотью и чувством вины, но через несколько лет ему, как нормальному мужчине, захочется детей, и она окажется помехой. И за все это ей нужно благодарить Павла.

И она его никогда не простит!

Мать растерянно устроилась в кресле, кутаясь в большой пуховый платок.

– Ну и холодина здесь у тебя!

Павел пожал плечами.

– Да? Я и не замечаю. Привык.

Отец отошел от окна.

– Красиво здесь, ничего не скажешь. Но это не объясняет, почему ты столько лет торчишь в этой дыре.

Что на это сказать? Говорить о Жанне не хотелось, и Павел легкомысленно проговорил:

– Мне здесь нравится. Воздух чистый, можно на охоту ходить, верхом кататься, да и уважают все.

– Уважают, говоришь? – Отец переглянулся с матерью. – И обратно не собираешься?

Павел немного призадумался.

– Нет. Я здесь прижился.

Ирина Ивановна неодобрительно поджала губы.

– И что ты тут потерял? Мы с отцом надеялись, что ты девушку хорошую встретил и жениться хочешь, а ты как был холостяком, так и остался. Смотри, тебе ведь скоро двадцать девять, пора.

Ну, как объяснить родителям, что жениться он давно готов, но вот только его избранница никаких теплых чувств к нему не выказывает?

В дверь раздался громкий стук, и в квартиру вошел Александр, стряхивая с шапки снег. Вежливо поздоровавшись со старшими, спросил у Павла:

– Ты идешь? Скоро начало.

Мать тут же с интересом спросила:

– Какое начало?

Александр с некоторым смущением объяснил:

– Да у нас новогодняя елка в школе. На нее все село приходит. Интересно ведь на детишек посмотреть.

Мать с энтузиазмом согласилась:

– Конечно. А нам можно пойти?

– А почему бы и нет? – Александр не понимал, почему Павел не позвал родителей раньше. – Места всем хватит.

Павел чуть заметно поморщился, но приветливо пригласил:

– Пошли, конечно! Посмотрите на моих учеников.

Они оделись и отправились к школе по узкой, протоптанной в снегу тропке. Снег лежал вокруг сплошным белоснежным покрывалом, сверкая под яркими лучами солнца. Мать тотчас нацепила на нос солнечные очки, а отец прикрыл глаза рукой.

– Ну и ну! Так и ослепнуть можно! – мать не могла определить, нравится ей в Ивановке или нет.

Павел шел впереди, показывая дорогу, и поглядывал на окружающую его красоту уже привычным взглядом. Вот дорогу им перебежала шустрая белка, вот невдалеке мелькнула ярко-рыжая шкурка лисы и быстро пропала из глаз. Ему и в самом деле нравилось жить в тайге.

До школы идти было несколько минут, и мать не успела устать. Зайдя в школу, она внимательно огляделась и шепнула мужу:

– Надеюсь, мы увидим эту недотрогу, из-за которой Павел здесь обосновался.

Отец кивнул головой и помог ей снять шубку. Они прошли в большой актовый зал, где стояла огромная, до потолка, елка, украшенная мишурой и красивыми старинными игрушками.

Дети кучковались вдоль стен, родители и гости столпились у входа. Павел на правах учителя провел родителей вперед. Мать отметила, что с сыном здоровались все, причем действительно с искренним уважением. Он представил их Дмитрию Сергеевичу с женой и тот искренне похвалил его родителям. Им это было приятно, и они немного поговорили с директором, пока тот не извинился и не ушел к подозвавшему его Митьку.

У группы детей стояла симпатичная молодая высокая женщина в красивом сером костюме. Павел приветливо помахал ей рукой, она в ответ помахала ему тоже. Заметившая это мать перевела вопросительный взгляд на мужа. Тот в ответ еле заметно пожал плечами.

Извинившись, Павел усадил родителей неподалеку от эстрады и пошел к выпускникам, у которых значился классным руководителем. Мать снова посмотрела на женщину, с которой поздоровался сын.

– Как ты думаешь, это она?

Муж тоже посмотрел на учительницу.

– Да кто же ее знает. Симпатичная, но у Павла были подружки куда краше.

– Может, она ему не за красоту нравится?

– Ирина, посмотри на нее повнимательнее – разве она стала бы мурыжить Павла столько времени?

Жене пришлось признать, что женщина неприступной не кажется.

– Так что давай не будем делать скоропалительных выводов и подождем. Сегодня здесь, похоже, все село. Если будем достаточно наблюдательны, все станет ясно.

Раздались звуки музыки, и представление началось. Сначала ничего необычного не происходило. Появился дед Мороз, пожаловался, что Снегурочку по дороге у него украли лесовики, и дети принялись вместе с ним выручать ее из беды. Но вот когда показалась освобожденная Снегурочка в голубом костюме, Ирина Ивановна встрепенулась.

Снегурочка была дивно хороша. Ее синие глаза на фоне искристого шелка казались еще ярче, и дети, прыгавшие вокруг елки, не могли оторвать от нее восхищенных глаз. Точно так же, как и стоявший около дверей Павел. Он жадными глазами следил за ней, не обращая внимания на бросаемые на него со всех сторон любопытные взгляды.

Владимир Александрович сжал руку жены.

– Вот оно! Вот ради этой девушки Павел может здесь всю жизнь прожить!

Ирина Ивановна пасмурно согласилась:

– Похоже. Но почему она его отвергает? Из них бы получилась такая красивая пара!

Отец коротко вздохнул.

– Да кто ж его знает. Может быть, просто не нравится, а, может быть, за что-то простить не может. Но теперь мы в курсе, что происходит.

Праздник закончился. Павел, вместо того, чтобы потолкаться среди возбужденных детей, повел родителей домой.